Галли Монастырева "ОН БЫЛ И ОСТАЛСЯ
РУССКИМ ОФИЦЕРОМ..."
«Пройдут годы, прежде чем народы мира и, в
первую очередь, - русский народ поймут и оценят наш подвиг…»
Нестор Монастырев
«1887 года ноября шестнадцатого дня
родился Нестор, крещен 18 дня. Родители его: присяжный поверенный Округа
Московской судебной Палаты Александр Николаевич Монастырев и законная жена его
Мария Андреевна, оба православного вероисповедания, восприемниками были:
Старший контролер Государственного банка Николай Алексеевич Цветков и дворянка
девица, Анна Павловна Понаморева. Крестил Николоборовицкой церкви священник Михаил Демидов с притчтом». Всего у Монастыревых родилось одиннадцать детей.
О чем в метрических книгах Московской Благовещенской на Бережках церкви и в
Московской Николо-Стрелецкой,
у Боровицких ворот церкви писано.
Монастыревы славились своей
оригинальностью и выдумками. Одни имена, которые они давали своим детям, чего
стоили – Сократ, Уалент, Дий,
Баян, Таллий, Галли… Все в
семье по традиции оканчивали Московский университет. Там, на юридическом
факультете, преподавал их отец и муж старшей сестры Марии, Алексей Фаворский;
он был уже заметным ученым- химиком, друзья и знакомые, в основном, были
университетской публикой. Так что путь для всех сыновей был предопределен.
После окончания гимназии Нестор,
конечно же, поступил в Московский университет, где, по семейной традиции,
изучал юриспруденцию. Но, после нескольких курсов, неистребимая тяга к морю
превращает его в 1909 году из столичного студента в юнкера флота. После сдачи
положенных экзаменов по полной программе Морского корпуса Монастырев получает в
1912 году офицерский кортик и погоны мичмана.
Первые годы морской службы прошли на
кораблях Черноморского флота. Перед войной Нестор Александрович закончил
Офицерский класс подводного плавания на Балтике, но остаться в
ряда Балтийского флота ему не удалось. «Принят в Офицерский
класс подводного плавания. И, к тому же, собираюсь жениться! Да, да, на
той самой девушке, Людмила получила диплом врача…» Вместе с остальными
офицерами-черноморцами Монастырев вернулся в Севастополь.
В первые месяцы Мировой войны на Черном море
Нестор плавал на эскадренных миноносцах, поддерживавших фланг наших войск,
которые действовали на Кавказском побережье. Затем получил назначение минным
офицером на только что построенный, единственный в мире подводный минный
заградитель «Краб». На «Крабе» Монастырев участвовал в знаменитой постановке
мин у Босфора. За блестящие успехи Нестор Александрович был награжден
Георгиевским оружием и получил из рук императора Николая II высочайший подарок
– золотой портсигар.
Окончательный развал флота застал
Нестора командиром подводной лодки «Скат». Заочно приговоренный большевиками к
смерти, Монастырев чудом спасся во время массовых убийств офицеров в
Севастополе в декабре 1917- феврале 1918 годов.
Когда Крым перешел под контроль
Добровольческой армии, его назначили минным офицером подводной лодки «Тюлень», укомплектованной
исключительно офицерским составом.
На «Тюлене» Нестор Александрович
участвовал в боевых действиях против красных на Азовском море. Последним его
кораблем стала подводная лодка «Утка».
К концу 1920 года военная ситуация
для Белой армии стала резко ухудшаться. «У нас еще оставался Крым, последний
клочок русской земли, который мы надеялись отстоять. Генерал Деникин передал
командование над остатками армии генералу Врангелю, чье имя пользовалось
большой популярностью в армии… Но все понимали, что
положение Крыма, отрезанного от всего мира, не имеющего ни денег, ни природных
ресурсов, ни запасов продовольствия, было критическим. А помощи ждать было не
откуда. Англичане решительно отказались оказать нам какое-либо содействие.
Франция, по своему обычаю, решительно не отказалась, но и ничем не помогла,
приводя в свое оправдание разную чепуху... Наша несчастная крошечная армия
больше не могла держаться, и генерал Врангель, понимая это, отдал приказ
готовиться к эвакуации».
«Эвакуация прошла
успешно… Я получил приказ следовать в Босфор и при входе в пролив
поднять французский флаг. Мне объяснили, что Франция берет остатки нашего флота
под свою защиту. Утром 17 ноября опустился густой туман, который держался до 9
часов утра. Затем солнце рассеяло туман и осветило Севастополь… Корабли и
пароходы выходили в море, начав долгий путь трагической русской эмиграции. Даже
море присмирело, как бы желая дать нам последнее утешение на нашем крестном
пути. Малым ходом «Утка» стала выходить из гавани. Все, кто мог, вышли на
верхнюю палубу.
Последний раз сверкали для нас
золоченые купола и кресты русских церквей… Прощай,
Родина, прощай, моя Отчизна! Прощай, Севастополь, колыбель славного
Черноморского флота!»
21 ноября флот был переформирован в
Русскую эскадру, в состав которой вошел и дивизион из 4 подводных лодок с
плавбазой «Добыча». Начальником дивизиона стал капитан 2 ранга Нестор
Монастырев. 8 декабря русские корабли начали свой последний путь в Бизерту. Французы, вчерашние союзники по германской войне,
дали Черноморской эскадре Врангеля приют в своей колониальной базе в Тунисе.
«Я невольно предался воспоминаниям о
прошлом… Более ста лет назад эти воды бороздили
корабли адмирала Ушакова и Синявина… На островах
Адриатики господствовал Андреевский флаг, имя России произносилось
порабощенными народами с надеждой и благоговением. Но все проходит, и
поворачивается колесо истории. И вот мы идем здесь сегодня, ища спасения в
чужой стране, разбитые в неравном бою с врагами. Франция, самоотверженно
подавшая нам руку помощи, все-таки до конца не понимала, за что мы сражались и
насколько опасен большевизм. Да и никто в мире не понимал…»
К 29 декабря несколькими группами на
Африканский континент пришли 33 российских корабля.
Настроение у всех было хорошее: главное – пришли и целы.
Так что первый тост на новый 1921 год
был достаточно радостным: «За скорейшее возвращение!». Тогда еще ни у кого не
было никаких сомнений. Многие верили, что приведут себя в порядок и вернутся на
Родину. Они не сбежали из Крыма, а отступили, ушли, как говорили их деды – в
ретираду, с походными штабами, знаменами и оружием. Год за годом на российских
кораблях велась служба, поднимались и спускались Андреевские флаги, отпевали
умерших и славили Христово воскресенье…
«В театре Гарибальди были поставлены
одна сцена из «Фауста» и одна из «Аиды». Участвующие
– офицеры, команда и эскадренные дамы. Спектакль пошел прекрасно… Несмотря на ограниченные средства, благодаря дарованию,
присущему русским, наше искусство всегда будет на высоте. На «Георгии
Победоносце» были прочитаны лекции. С сокращением штатов оркестр «Генерала
Корнилова» перестал играть в городском саду. Из-за сокращения штатов пришлось
закрыть класс офицерского подводного плавания. 26 ноября (9 декабря) состоялся
Георгиевский праздник. Утром было торжественное богослужение на «Георгии
Победоносце». Служил о. Георгий Спасский со всем духовенством. После службы все
георгиевские кавалеры были приглашены на обед к командующему эскадрой. На
Рождество Христово были устроены елки для детей на «Георгии Победоносце».
С лета 1921 года на борту подводной
лодки «Утка» начал выходить первый заграничный военно-морской журнал «Морской
сборник» под редакцией Нестора Монастырева.
На его страницах бывшие офицеры
Российского флота рассказывали о только что пережитом в Первую
мировую и Гражданскую войны, когда все еще было свежо в памяти. А это
определило исключительную точность всех деталей, многие из которых, когда они
вспоминались спустя годы, становились далекими от того, что было на самом деле.
Кроме того, «Морской сборник» публиковал
документы Русской эскадры и военно-морских организаций в других странах,
большинство которых только и сохранилось на его страницах, и еще регулярные
обзоры событий на эскадре. Все это сделало «Морской сборник» уникальным
источником русской военно-морской истории, в революционном и послереволюционном
периодах которой сохраняется еще немало белых пятен. Как писал сам Нестор
Монастырев, «журнал является единственной книгой, где офицеры, интересующиеся
морским делом и историей войны, могут освежить и пополнить свои знания».
Текст сборника
печатался по ночам, когда освобождалась дивизионная пишущая машинка, а тираж
изготавливался в литографии Морского корпуса, разместившегося в старом
французском форте Джебиль-Кериб и лагере Сфаят. Каким был тираж «Морского сборника», не сообщалось,
но можно предположить, что таким способом изготавливалось несколько сотен
экземпляров, качество их получалось разным.
Журнал распространялся в семнадцати
странах. Кроме Туниса, это были Франция, Германия, Англия, Финляндия, высылался
сборник также в США, Японию и Египет. Местом отправки указывались даже
Дальневосточная республика и Советская Россия. Издававшийся в Ленинграде «Морской
сборник» иронизировал: «На эскадре, личный состав которой весьма гордится своим
«эскадренным» существованием, даже заведен свой «Морской сборник», которому по
иронии судьбы дала приют подводная лодка «Утка».
Но главное – бизертинский
«Морской сборник» три года свидетельствовал всему миру о том, что русские
моряки не сломлены.
И все-таки в октябре 1924 года на
всех русских кораблях в последний раз спустили Андреевский флаг. «Моя карьера
морского офицера закончилась. Не об этом мечтал я в своей юности, выбирая
жизненный путь. Я мечтал о дальних походах, о радостных лицах друзей, о славе
нашей Родины и ее флота, о славе Андреевского флага. Андреевский флаг спущен!..
Теплая звездная ночь окутывает своей тенью корабли, которые мы только что
покинули. У меня на душе холодно и пусто. Теперь я окончательно потерял все,
что мне было дорого…»
К этому времени Нестору исполнилось
38 лет, а его жене Людмиле – 34. Как и все, прибывшие с русской эскадрой,
Нестор назывался теперь «беженцем». Привыкнуть к этому было не
легко – слово «беженец» плохо сочеталось с кодексом чести русского
офицера. И также было трудно осознать, что они теперь – ничьи. Надо было продолжать
жить.
Врачи были востребованы, и
французская администрация предложила Людмиле Сергеевне – одной из первых женщин
морских врачей, работу в Тунисе. Для этого надо было принять французское
подданство.
Поселились в Табарке,
на северо-западе Туниса. Дом построили на красивейшем холме в оазисе, из дверей
сразу открывалась лазурная морская даль…
Начинается новая страница в жизни
Нестора Александровича. Проживая в эмиграции, он продолжает интересоваться
историей Русского морского флота. Из-под его, безусловно, талантливого пера
одна за другой выходят на разных языках 10 книг. До сих пор не увидели свет,
оставшиеся в рукописи работы: «Одиссея Русского Императорского флота», «Записки
морского офицера», «Северные витязи», «К теплым морям».
За свою плодотворную творческую
деятельность Монастырев был награжден французским правительственным Орденом «Пальм
Академик».
В 1935 году журнал «Часовой» в
Париже, сотрудником которого Нестор Александрович являлся, напечатал заметку «Морской
музей кап. 2 р. Монастырева».
«Наш сотрудник кап. 2 р. Монастырев,
известный подводник и историк русского флота. Здесь, за рубежом на французском,
немецком и итальянских языках вышел ряд его интересных и поучительных книг.
Надо признать, что среди зарубежных морских писателей Н. А. Монастырев занимает
одно из видных мест».
Этим, однако, деятельность кап. 2 р.
Монастырева на пользу русскому флоту за рубежом не ограничилась. Наряду с
писательской деятельностью он решил собрать в далекой северной Африке, куда
судьба забросила последние остатки нашего флота, музей, ему посвященный. В нем
собраны модели кораблей, главным образом подводных лодок, как, например, «Скат»,
«Кашалот», «Краб», «Утка» др., а также модели кораблей, на которых были
совершены географические открытия и плавания. В виде реликвии хранится кормовой
флаг «Утки».
В Табарке
Нестора Александровича называли «командор» за офицерскую морскую фуражку, без
которой он не появлялся. А появлялся он в городе не часто, предпочитал
уединение. В доме было много книг, хорошее пианино…
Скончался Нестор Александрович от
инсульта на своей ферме в городе Табарка в Тунисе 13
февраля 1957 года, не дожив несколько месяцев до своего семидесятилетия. Похоронен на местном кладбище. В некрологе
Общества офицеров Российского императорского флота в Америке он
оценивался как «крупный морской историк, писатель, большой русский патриот. И
деятельный член Исторической комиссии Общества».
Через полгода скончалась Людмила
Сергеевна. Они прожили вместе почти 45 лет...
В 1998 году Российский фонд культуры
вместе с Центральным музеем Вооруженных Сил привез из США бесценные сокровища:
Американо-русское историко-просветительное и благотворительное общество «Родина»
(г. Лейквуд, штат
Нью-Джерси) передало России оставшуюся часть своей коллекции, первые две части
были переданы музею в 1994 и 1996 годах. Эту коллекцию собрали наши
соотечественники, верившие, что постоянным местом ее хранения должна стать «национальная
Россия, которой они и завещали передать то, что бережно сохранили во всех
перипетиях изгнания.
В составе коллекции общества «Родина»
находилось собрание Общества бывших русских офицеров в Америке, возникшего в
Нью-Йорке в 1923 году (с 1953 года именовавшегося Обществом офицеров
Российского Императорского флота в Америке). В 1950-х годах это обширное собрание,
которому уже не хватало места в залах «Дома свободной России» в Нью-Йорке, было
перевезено в Лейквуд и размещено в здании, специально
построенном для него обществом «Родина», которому в 1974 году было передано
морское собрание. В его составе и вернулись в Россию двадцать шесть выпусков бизертинского «Морского сборника», датированных 1921-1923
гг. В собрании «Родины» нашлись также неопубликованные «Записки морского
офицера», в которых Нестор Александрович пишет:
«Лето 23-го прошло без каких-либо
событий и перемен, только состав эскадры неуклонно уменьшался. Издание «Морского
сборника», в которое я вложил все, должно было прекратиться».
Листая страницы сборника невольно
начинаешь понимать, чего хотел Нестор Монастырев, в немыслимых условиях, часто
на свои скудные средства издавая «Морской сборник». И
он, и все офицеры эскадры, тяжело переживая произошедшее в России и свою
оторванность от нее, тем не менее, твердо надеялись на возрождение ее флота под
Андреевским флагом. И считали своим долгом с пользой для Российского флота
употребить накопленный военный опыт, сохранив его на страницах «Морского
сборника» до того времени, когда он будет востребован.
Андреевские флаги вновь развеваются
над российскими кораблями. И вот, в 2003 году, спустя ровно 80 лет, к новому
поколению, живущему уже в XXI веке, из века прошлого стараниями выдающегося
историка и журналиста Владимира Лобыцина вернулись
статьи русских морских офицеров, в которых они рассказывают о пережитом, ожидая
часа, когда в России их прочтут потомки. К счастью, этот час наступил!
В статье использованы материалы из
рукописи Нестора Монастырева «Записки морского офицера».
*****
Галли Монастырева
Русский Карфаген
«Пройдут годы, прежде чем народы мира и, в
первую очередь, - русский народ поймут и оценят наш подвиг…»
Нестор Монастырев
Здесь совсем не тунисский пейзаж.
Прибрежные скалы, склоны потухшего вулкана, буйство красок, разреженный морской
воздух. Это не хорошо знакомые российским туристам Сус
и Хаммамет. Это – Бизерта.
В прошлом – настоящая пиратская бухта, где хозяйничали финикийцы. Потом – один
из крупнейших портов Средиземноморья. Здесь климат, как на Французской Ривьере,
до которой по морю всего несколько часов пути. Только в отличае
от фешенебельных Канн и Ниццы туристов здесь почти нет. Русских тем более.
… Такого еще не было: флот покинул
Севастополь! Душа оставила тело… Да, Севастополь
остался однажды без кораблей. Но тогда – в первую оборону – корабли ушли на дно
родной бухты, а не в чужие порты… В том смутном 18-м
Черноморский флот впервые подвергли разделу: его, как и всю страну, разделили
на красных и белых. Красная частица самозатопилась в Цемесской бухте, а белая – покинула через два года воды
Черного моря, ушла в Константинополь, а затем в Бизерту.
«… Я получил приказ следовать в
Босфор и при входе в пролив поднять французский флаг. Мне объяснили, что
Франция берет остатки нашего флота под свою защиту.
Утром 17 ноября опустился густой
туман, который держался до 9 часов утра. Затем солнце рассеяло туман и осветило
Севастополь… Корабли и пароходы выходили в море, начав долгий путь трагической
русской эмиграции. Даже море присмирело, как бы желая дать нам последнее
утешение на нашем крестном пути.
Малым ходом «Утка» стала выходить их
гавани. Все, кто мог, вышли на верхнюю палубу. Последний раз сверкали для нас
золоченые купола и кресты русских церквей…
Прощай, Родина, прощай, моя Отчизна!
Прощай, Севастополь, колыбель славного Черноморского флота!»
15 ноября 1920 года, отступление
Добровольческой армии закончилось беспрецедентной эвакуацией Крыма. В течении трех дней на 126 судов погрузили все воинские части, их
семьи, часть гражданского населения крымских портов – Севастополя, Ялты,
Феодосии и Керчи. Те, кто пережил эти дни, навсегда запомнили, как тысячи людей
грузились днем и ночью под траурный звон колоколов, при красном свете пожаров.
150 тысяч русских были вынуждены
отправиться в добровольное изгнание. Многим из низ казалось, что ненадолго… Однако оказалось, что на всегда. Так началась история
русской эмиграции.
Корабли Русской эскадры несколькими
группами пришли в Бизерту. В конце 1920 года
крупнотоннажные суда и линейные корабли, обогнув полуостров Пелопоннес, бросили
якорь в этом тунисском порту, ставшим последним местом стоянки Русской эскадры.
Флагман Русской эскадры – линейный
корабль «Генерал Алексеев», один из самых современных кораблей того времени.
Среди судов меньшего тоннажа крейсер «Генерал Корнилов», бывший «Кагул», на котором размещался штаб генерала Врангеля,
легкий крейсер «Алмаз», один из первых авианесущих
кораблей российского флота. На нем размещалась одна «летающая лодка», а также
подводные лодки, причем последних проектов. Среди оказавшихся в Бизерте судов стоит отметить транспорт «Якут», который
пришел из Владивостока в самые последние недели до эвакуации из Крыма. На нем в
Константинополь и дальше в Бизерту эвакуировали
гардемарин Морского корпуса. Однако больше всего в порт Бизерты
пришло эскадренных нефтяных миноносцев типа «Новик». Это был самый высокий
класс кораблей. Но среди судов были и «старые калоши», такие как броненосец,
переквалифицированный в линейный корабль «Георгий Победоносец», который
впоследствии стал домом, плавучей гостиницей для русских семей.
Ряд вспомогательных
судов, среди которых, нужно отметить посыльное судно «Китобой», который пришел
с Балтийского моря, которые вокруг Европы прокладывали свой путь с невероятными
трудностями. В
день эвакуации «Китобой» пришел в Севастополь, взял на борт эвакуируемых, помог
стащить с мели буксир и ушел вместе с флотом в Бизетру.
Пришли корабли несколькими группами
под эскортом французских кораблей. Настроение у всех было хорошее: главное –
пришли и целы. Так что первый тост на новый 1921 год
был достаточно радостным: «За скорейшее возвращение!». Тогда еще ни у кого не
было ни каких сомнений. Многие верили, что приведет себя в порядок и вернутся
на Родину.
Моряки, казаки, остатки белой русской
армии не сбежали из Крыма в ноябре 20-го, а отступили, ушли, как говорили их
деды, - в ретираду, с походными штабами, со знаменами, хоругвями и оружием.
Французы, вчерашние союзники по германской войне, дали Черноморской эскадре
Врангеля приют в своей колониальной базе – Бизерте.
Год за годом на российских кораблях велась служба, поднимались и спускались с
заходом солнца Андреевские флаги, отмечались праздники исчезнувшего
государства, в храме Александра Невского, построенном русскими моряками,
отпевали умерших и славили Христово воскресение, в городском саду играл оркестр
«Генерала Корнилова». «В театре Гарибальди были поставлены сцены из «Фауста» и «Аиды», участвующие – офицеры, и команда, и эскадронные
дамы. Спектакль прошел прекрасно… Несмотря на
ограничение средств, благодаря дарованию, присущему русским, наше искусство
всегда будет на высоте». А в морском училище юноши в белых форменках изучали
навигацию и астрономию, теоретическую механику и практическую историю России по
Карамзину и Соловьеву…
Одна из самых ярких и трогательных
страниц истории русских в Тунисе – это жизнь Морского корпуса в Бизерте, где обучались дети тех, кто добровольно принял изгнание.
В 1916 году была предпринята попытка организовать в Севастополе Морской
кадетский корпус и определить туда царевича Алексея. 1919 году Морской корпус
вновь открыли и были набраны воспитанники, а в 1920-м году им пришлось
эвакуироваться в Бизерту. Там корпус был восстановлен
и существовал до 1925 года. Французы предоставили Морскому корпусу старый
нежилой форт Джебель-Кериб. Сразу после прибытия
Русской эскадры моряков посетил командующий французскими войсками, придирчиво
осмотрел, как разместились, но, не сказав ни слова,
уехал и больше не появлялся. В январе 1921 года Морской корпус торжественно
открыли, а уже в 1922 году состоялся первый и последний выпуск офицеров.
Гардемарины сдавали экзамены экстерном. Впоследствии было еще три выпуска, но
только уже гардемарин, в офицерские чины они уже не производились. В 1923 году
французы обязали русское командование Морской корпус закрыть, но под большим
давлением согласились еще некоторое время потерпеть, чтобы существовал так
называемый «Сиротский дом для мальчиков», хотя там оставались юноши 15, 16 и 17
лет. Однако для русских это заведение оставалось Морским корпусом.
По русской традиции Морской корпус
устраивал парады. Однажды, как свидетельствует очевидец, в парадном строю
вместе со взрослыми шли и дети. Они старались держать
равнение, смотря в сторону начальства. Трибуны плакали. Такое трогательное было
зрелище!
Как отмечал капитан 1-го ранга
Владимир Берг в своей книге «Последние гардемарины», русские
в Морском корпусе в Бизерте «составили маленькое
самостоятельное русское княжество, управляемое главой его вице-адмиралом
Герасимовым, который держал в руках всю полноту власти. И он, как старый князь
древнерусского княжества, мудро и властно правил им, чиня суд и расправу,
рассыпая милости и благоволения».
Так или иначе, но многие русские
мальчики получили среднее образование гимназического уровня, позволившее им
поступить в учебные заведения Франции. Уже будучи
взрослыми, они добрым словом вспоминали своих воспитателей-офицеров. Достаточно
сказать, что на могиле одного из них выпускники Бизертинского
Морского корпуса написали: «Другу-командиру».
С лета 1921года капитан 2-го ранга
Нестор Монастырев на подводной лодке «Утка», командиром которой он закончил
войну, издавал «Морской сборник» - журнал по истории русского флота, в котором
те, кто считал нужным, могли опубликовать статьи как по технике морского дела,
так и о только что прошедших днях Первой мировой и Гражданской войны. «…журнал… является единственной
книгой, где офицеры, интересующиеся морским делом и историей войны, могут
освежить и пополнить свои знания».Процесс проходил
немыслимым способом: по ночам, когда освобождалась дивизионная пишущая машинка,
делались макеты «Морского сборника», потом его отвозили в литографию Морского
корпуса, а оттуда – и это в самые первые месяцы эмиграции, когда, казалось,
рухнуло все и вся – «Морской сборник» рассылался в 17 стран, включая Советскую
Россию. Издававшийся в Ленинграде «Морской сборник» иронизировал: «На эскадре,
личный состав которой весьма гордится своим «эскадренным» существованием, даже
заведен «Морской сборник», которому по иронии судьбы дала приют подводная лодка
«Утка».
Морские офицеры ждали его и
зачитывали до дыр. Всего появилось 26 выпусков, в
Эскадра как боевое соединение
прекратила свое существование после того, как Франция признала Советскую
Республику. Настал, пожалуй, самый трагический момент в жизни русских моряков.
29 октября 1924 года в 17 часов 25 минут с заходом солнца на русских кораблях
последний раз спускались флаги с изображением креста Святого Андрея
Первозванного, символ Флота, символ былой славы и величия России. Тогда
казалось - навсегда. А оказалось – до поры…
«Моя карьера морского офицера
закончилась. Не об этом мечтал я в своей юности, выбирая жизненный путь. Я
мечтал о дальних походах, о радостных лицах друзей, о славе нашей Родины и ее
флота, о славе Андреевского флага.
Андреевский флаг спущен!.. Теплая
звездная ночь окутывает своей тенью корабли, которые мы только что покинули. У
меня на душе холодно и пусто. Теперь я окончательно потерял все, что мне было
дорого…»
Спустя 7 месяцев – 6 мая 1925 года –
в гардемаринском лагере Сфаят корабельный горн
протрубил сигнал «Разойдись!». Разошлись, но не рассеялись, не разбежались, не
сгинули, не забыли, кто они и откуда. Написали книги, возвели церковь,
отчеканили памятный бизертский крест. Явили миру
подвиг верности Флагу, Присяге, Отчизне!
Черноморцам в Бизерте
пришлось начинать жизнь заново, с нуля, несмотря на былые чины, ордена, заслуги
перед Отечеством.
Теперь уже бывшие офицеры стали
искать работу. Они оказались востребованы как геодезисты, топографы и
строители. Нужно отметить, что современные дороги в Тунисе и водопровод – дело
рук, в прямом смысле слова, русских людей.
Когда понемногу обжились,
организовали первый русский клуб и Союз русских ветеранов. Иван Михайлович
Шадрин, который в прежней жизни был регентом Императорской капеллы, организовал
хор. Тогда ходила шутка: «Два англичанина – это футбол. Два немца – это две
кружки пива. Два русских – это хор»…
В начале 30-х годов корабли Русской
эскадры пошли на слом, поэтому оставшиеся в Бизерте
россияне задумались о строительстве церкви в память об эскадре. Несколько лет
ушло на оформление необходимых разрешающих документов и на сбор средств.
В 1937 году строительство храма было
начато, а уже в 1938 году он был освящен в честь святого Благоверного Великого
князя Александра Невского. Храм этот был задуман, как памятник Российскому
Императорскому флоту, поэтому церковной завесой на Царских вратах стал служить
Андреевский флаг, а имена кораблей Русской эскадры были увековечены в надписях
на мраморных таблицах храма. После окончания второй мировой войны начался сбор
средств на строительство православного храма в тунисской столице, городе
Тунисе. Большая часть средств поступила от русских эмигрантов – родственников
различных морских чинов. В июне 1956 года строительство церкви завершилось.
После провозглашения Тунисом своей
независимости значительная часть эмигрантов, имевших французское подданство,
вынуждена была переехать во Францию. Русская колония в Тунисе стала очень
малочисленной…
Могилы русских моряков, погребенных
на чужбине, рассеяны за триста лет наших войн и дальних походов по всему миру.
Прах одних покоится в прибранных некрополях в японских городах Хакодате и Мацуяма, где упокоины защитники Порт-Артура, умершие от ран в плену.
Другие, экипажи крейсеров «Жемчуг» и «Пересвет», погибшие
в годы первой мировой войны, лежат под мраморными обелисками в Маниле и
Порт-Саиде…Около 100 русских покоятся в Бизерте на православной части кладбища Боржель…
Даже если вы приедете в Тунис на один
день, вам обязательно покажут знаменитые раскопки Карфагена, или как его
называют тунисцы – Кортаж. Потом вас непременно
отвезут на Медину. Это старая часть города, где вы найдете образцы всего «самого
национального» и купите разнообразные сувениры. Вас обязательно провезут и по
авеню Мухамеда V. В самом начале
этой улицы, среди уверенно стоящих финиковых пальм ваш глаз неожиданно
натолкнется на голубые купола небольшой православной
церкви. Редко кто из российских граждан, даже будучи глубоким атеистом,
хотя бы из любопытства не заглянет под прохладные своды этого храма. И если в
вас есть хоть капелька любознательности, вам захочется узнать, как случилось,
что на севере африканского континента, в центре мусульманского государства
стоит православный храм. Кто эти люди, что его возвели?
[*] Русским Карфагеном назвал
писатель А. Сент-Экзюпери русскую колонию в Бизерте.
[**] В статье использованы материалы
из рукописи Нестора Монастырева «Записки морского офицера».