Дело № 2
ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ
БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ
НА ЮГЕ РОССИИ
АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ
по делу об избиении большевиками в
лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников
Добровольческой армии
31 марта 1918 года из станицы
Елизаветинской, Екатеринодарского
отдела, Кубанской области, началась эвакуация раненых и больных участников Добровольческой армии вследствие отхода ее под давлением превосходящих сил большевиков из-под Екатеринодара. Всех вывезти не удалось, и тяжело раненные и больные вместе с несколькими врачами и сестрами милосердия были оставлены в станице во
временных лазаретах, под которые были приспособлены
местные училища и школы.
1 апреля в станицу Елизаветинскую вступили передовые
конные большевистские отряды, которые отнеслись терпимо к оставшимся раненым, но затем по мере подхода других частей, особенно пехоты,
раненые подверглись глумлению и избиению, и
у них были отобраны деньги.
1-го же апреля начались единичные случаи убийства.
Так, за несколько минут до прихода большевиков в двухклассное
училище туда прибежал больной мальчик,
назвавшийся кадетом 3-го класса
Новочеркасского кадетского корпуса и просил жену заведывающего училищем спрятать его,
но та не успела этого сделать, и мальчик остался на дворе среди детей
казаков. По приходе большевиков кто-то из иногородних сказал им, что
среди детей казаков находится кадет. Тогда один большевистский солдат
подошел к этому мальчику и спросил, кадет ли он. Мальчик ответил
утвердительно, после чего солдат этот тут же, на глазах у всех
присутствовавших, заколол мальчика штыком.
2 апреля в станицу Елизаветинскую пришел большевистский
карательный отряд, который обошел все
училища и школы станицы, приспособленные
под лазареты, и во всех них перебил оставленных раненых и больных. Допрошенный комиссией один из участников Добровольческой армии, подпоручик
1-го офицерского полка генерала Маркова, Кром,
лежавший в женском училище, будучи тяжело ранен в правую ногу с раздроблением
бедра выше колена, показал по поводу
избиения раненых в названном училище
следующее.
В полдень к училищу подошел карательный отряд,
который, выгнав всех посторонних людей, вошел туда. Вместе с этим
отрядом в училище вбежал какой-то большевик, бывший там до прихода
карательного отряда, и, указав на трех раненых, сказал, что они
офицеры.
Большевики, поговорив немного с этими ранеными,
начали затем расстреливать и рубить всех подряд с левого фланга, причем один из
них достал топор и рубил им.
Некоторые из раненых просили не рубить, а расстреливать
их, на что неизменно получался один ответ: «Собаке собачья смерть».
Рядом с подпоручиком Кромом
лежал полковник Ланковский. Расстреляв его, один из
большевиков прицелился в Крома, но в
это время в училище вбежал какой-то матрос и сказал, что нескольких
приказано оставить на развод, чтобы рассказать потомству, как
большевики поступают с теми, кто идет против народа. Вследствие этого подпоручик Кром,
один донской казак и еще несколько человек
были оставлены в живых.
Об этом же избиении раненых учительница
женского училища показала, что большевики запретили находившимся
при оставшихся раненых двум врачам и сестре милосердия подавать им медицинскую помощь, а когда она
тем не менее стала ухаживать за ранеными,
то большевики сказали ей:
«Поухаживай, поухаживай, завтра будешь с
ними лежать».
Произведенным комиссией осмотром помещения женского училища было установлено, что в зале училища и классе 3-го отделения во многих местах в стене на высоте 3—5 вершков от пола и в полу у карниза имеются дыры, частью замазанные штукатуркой, происшедшие, по словам училищного сторожа, от проникших в стену винтовочных
и револьверных пуль; под подоконником одного
из окон в классе третьего отделения на стене
были обнаружены 11 поверхностных отметин
диаметром в серебряную пятикопеечную монету и меньше, получившиеся,
по-видимому, от потерявших свою
первоначальную силу ударов штыка или
револьверных пуль.
Такое же избиение произошло с ранеными и больными,
лежавшими в двухклассном Елизаветинском училище. Заведывающий этим училищем, жена его и несколько
местных казаков, живших напротив, удостоверили комиссии, что большевики,
придя туда, также сначала выгнали всех «вольных» со двора и из
помещения училища, а затем, поставив к дверям и воротам стражу, вошли
в училище, откуда вслед за входом большевиков послышались стоны и
крики раненых.
Через некоторое время большевики начали выходить из училища все измазанные кровью и обмывали себя и свое оружие, топоры и лопаты от залившей их крови в стоявших на дворе корытах, а
затем снова возвращались в училище продолжать свое кровавое дело.
2-го же апреля вечером большевики приказали местным
казакам убрать из всех лазаретов тела убитых ими раненых и больных и свезти их
«на гной» в камыши, т[о] е[сть] выбросить их, чтобы они сгнили в камыше.
Однако казаки отвезли трупы убитых на кладбище и зарыли там в общую могилу.
Лица, входившие в школы, где находились лазареты,
после ухода оттуда большевиков показали, что вид лежавших там
трупов был нестерпимо ужасен. Тела убитых валялись по всем комнатам
в изуродованном виде. Так, один офицер лежал, держа
в закостеневших руках свою же отрубленную ногу, у другого были выколоты оба глаза, у некоторых были срублены головы и разрублены лица, у других же вся грудь и лицо были исколоты штыковыми ранами и т.д.
Тут же среди трупов лежали стонавшие недобитые
раненые.
Пол был залит огромными лужами крови, а солома,
служившая подстилкой раненым, была насквозь пропитана кровью.
Крови было так много, что ходить по полу, по словам очевидцев, было
очень скользко.
Священник, случайно находившийся на кладбище,
и казаки, зарывавшие могилу, показали, что большинство тел было
настолько изуродовано и изрублено, что представляли собой прямо отдельные
куски человеческого мяса.
При осмотре комиссией здания
двухклассного Елизаветинского училища в классе 5-го отделения,
где лежали раненые, на полукруглой печке, покрытой железом,
расположенной выступом в углу класса, были обнаружены на высоте 10—20
вершков от пола б отверстий и 9 вдавлений железа, все одинаково
круглой формы, произошедшие, по-видимому, от отскочивших и проникших в толщу печки пуль. В
глубине же двух таких отверстий оказались куски свинца.
Кроме того, на печке на той же высоте и на высоте 25—30 вершков были
найдены вдавления характерной линейной формы,
получившиеся, очевидно, от ударов
топорами, лопатой или каким-либо
другим острорежущим и довольно тяжелым орудием.
Вдавления, расположенные более высоко, рассматривая их сверху вниз,
шли справа налево, т[о] е[сть] как раз по направлению удара,
нанесенного правой рукой.
Описанная печка, по-видимому, была местом убийства
лежавших в этом училище раненых, так как человеку, прислоненному к
печке на коленях и сидя, описанные отверстия и вдавления приходились
на уровне головы и груди.
Выяснить точное число и все имена убитых большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных
участников Добровольческой армии не
удалось, но по показанию одного казака,
закапывавшего трупы, он насчитал положенных
в могилу 69 тел.
Кроме того, тогда же были убиты и две сестры
милосердия, из которых одну большевики бросили в Кубань, а другую, совсем молодую
девушку, институтку 6 кл[асса] Веру Пархоменко,
расстреляли за кладбищем станицы.
3 апреля оставленных в живых раненых и больных
большевики нагрузили на подводы и отправили в Екатеринодар, причем по дороге раненые
подвергались разным гнусным издевательствам,
ругани и побоям.
В городе раненых сначала привезли в Войсковую
больницу, где, однако, их не приняли, угрожая, что в случае оставления их там
они будут перебиты, лазаретные же няньки «науськивали» местных
больных не впускать в больницу привезенных раненых и тут же
добить их.
Из Войсковой больницы раненых повезли в 44-й
лазарет, помещавшийся в Епархиальном училище, где их, однако, тоже
не приняли и там они опять подверглись жестокому избиению и издевательствам.
Оттуда раненых повезли к Атаманскому дворцу,
здесь снова произошло избиение их, причем подпоручику Крому перебили прикладом кисть руки и
так сильно ударили его по животу, что, несмотря на раздробленное
бедро, он «привскочил на аршин» из телеги. Во время одной из остановок
по дороге к дворцу большевиками была произведена следующая
«забава» с ранеными, во время которой двое из них были добиты. Когда подводы
вереницей остановились вплотную друг к другу, то большевики
начали стегать сзади стоявших лошадей, пока они, встав на дыбы, прыгали
передними ногами на впереди стоявшую подводу и топтали копытами
лежавших в ней раненых.
Около Атаманского дворца раненые провели без
всякой помощи в подводах всю ночь, и только на следующий день их
поместили в наскоро приготовленный лазарет в Учительской семинарии.
В большевистских лазаретах раненые пробыли
под стражей 4 месяца, т[о] е[сть]
до взятия Екатеринодара Добровольческой армией,
последовавшего 4 августа
Настоящий акт расследования основан на данных,
добытых Особой комиссией с соблюдением правил, установленных в
Уставе уголовного судопроизводства.
20 марта 1919 года, г. Екатеринодар