Дело   №   7

 

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

 

СВЕДЕНИЯ О МАССОВЫХ УБИЙСТВАХ,

 

совершенных большевиками (коммунистами)

в июне—июле 1918 года в городе Ставрополе

(Кавказском)

 

Большевистская власть организовалась в горо­де Ставрополе в январе 1918 года. Не имея под­держки в здоровой части общества, а опираясь ис­ключительно  на  хулиганские  и преступные элементы черни, власть эта вынуждена была по­творствовать грабительским и кровожадным ин­стинктам этой толпы и постепенно, но очень быст­ро -пришла, как и везде, к проведению в жизнь жестокого террора, разыгравшегося в полной мере в конце июня и начале июля 1918 года. Подготов­кой к этому явились обыски и реквизиции; перво­начально было объявлено об обязательной регист­рации оружия, якобы для выдачи разрешений на право его иметь. Когда же соответствующие све­дения поступили, то все оружие [было конфиско­вано], причем отбиралось все, не исключая охот­ничьих ружей, кинжалов и т.п.; обыски эти были использованы    производившими     их     красноар­мейцами  и  матросами  в  целях  безудержного  и повального у всех обыскиваемых грабежа. Одно­временно был применен и общепринятый больше­виками прием — наложение контрибуции на «бур­жуев» с взятием заложников и заключением их в тюрьму. Вслед за этим распространились по горо­ду слухи о предстоящем избиении «буржуев», под каковое понятие и здесь, как и везде, подводятся прежде всего офицеры, затем состоятельные люди и, наконец, интеллигенция. Наибольшая опасность угрожала офицерам, которые в числе до 900 чело­век все были зарегистрированы. Слухи эти были основаны на том, что красноармейцы открыто уг­рожали таким избиением. Некоторых же обывате­лей предупреждали об этом, советуя уехать или принять иные меры предосторожности. В городе создалось напряженное, тревожное состояние; вы­ходить на улицу после 10 часов вечера было за­прещено; с наступлением этого часа на улицах во­царялась жуткая тишина, в домах же люди не спали в ожидании надвигающихся ужасов, по улицам мчались автомобили с черными флагами, с сидящими в них людьми, вооруженными с ног до головы, возбужденными, кровожадными и в то же время полными страха от кажущихся им всюду врагов и заговоров. Одновременно по квартирам бродили шайки красноармейцев и вооруженных рабочих, часто пьяных.

Обыски, в которых принимали непосредствен­ное участие и высшие представители советской власти, уже не ограничивались одним грабежом, а часто заканчивались арестами обыскиваемых, производившимися по усмотрению любой кучки красноармейцев.

Кровавый террор начался в ночь с 19 на 20 июня; с этого числа все последующие дни и ночи комиссариат был переполнен арестованными и конвойными красноармейцами. Из этих аресто­ванных многим не суждено было больше вернуться на свободу, так как эти несчастные, по циничному выражению палачей-большевиков, «пускались в расход», т[о] е[сть] были убиваемы самым бесчело­вечным образом. Первым был убит в ночь с 19 на 20 июня А. А. Чернышев, педагог, гласный Город­ской думы, социалист-революционер, арестован­ный 16 июня на вечеринке за то, что неодобритель­но отзывался о большевиках. 20 июня труп его был обнаружен и опознан в Мамайском лесу, близ города, причем на трупе были следы многочисленных шашечных и штыковых ударов, нанесенных, глав­ным образом, в грудь, в голову, в частности, в ви­сок и в лицо; пулевая рана в спину между лопаток, отрублен указательный палец, раздроблена голова, выбит глаз, вывихнута кисть руки. 20 июня был арестован и на следующий день убит отставной генерал И. А. Мачканин, 80 лет, участник Крым­ской кампании, покорения Кавказа и Турецкой войны, который уже по возрасту своему не мог представлять для большевиков никакой опасности; тем не менее убит он с исключительной жестоко­стью: труп его был найден в так называемом «Холодном роднике», в овраге, под несколькими другими трупами. Весь окровавленный, труп пре­старелого генерала был в одном нижнем белье и в носках, залитых кровью; в области груди и спины оказалось до 24 колотых ран, голова почти была отделена от шеи ударом шашки сзади. Трупы, из-под которых было извлечено тело генерала, оказа­лись трупами домовладельца города Ставрополя В. Г. Жукова, его сына, Ивана Бедрика и офицера Мирзоева. Жуков и Ведрик были убиты поселен­ными в их доме красноармейцами, которые вывели их на улицу, тут же зарубили их и, вернувшись вслед за этим в их квартиру, пьянствовали там и плясали, заставив проживавшего в квартире Жу­кова англичанина Бейера играть им на рояле и танцевать, причем предварительно его ограбили.

Вслед за этим были убиты старший советник Ставропольского губернского правления Барабаш; сын генерала Мачканина штабс-капитан Н. И. Мач­канин — за то, что осмелился похоронить труп сво­его отца; генерал-майор в отставке С. А. Акулов, полковник Никольский, 72 лет, офицеры Газиев, Яковлев и многие другие. Убивали людей повсюду: около их домов, близ вокзала, в казармах, трупы находились на улицах, в канавах, в лесу под горо­дом и т.д.; среди зарубленных были офицеры, част­ные лица, старики, подростки-гимназисты; все найденные трупы оказались в одном нижнем белье, одежда и обувь отбирались красноармейцами; на всех трупах обнаружены многочисленные ранения и огнестрельным, и холодным оружием, преимущест­венно по голове, по лицу, по глазам, следы побоев, вывихов и даже удушения, у многих головы раз­дроблены, лица изрублены, все это свидетельствует о невероятной жестокости убийц, наносивших своим жертвам, раньше чем с ними покончить, возможно больше мучений.

, Все возраставший террор большевиков, много­численные аресты и убийства офицеров и мирных граждан привели остававшихся еще в Ставрополе офицеров к сознанию, что всех их ждет неминуе­мая смерть; вследствие этого в существовавшую задолго до этого небольшую офицерскую организа­цию стали поступать новые члены, и участникам этой организации стало ясно, что единственная на­дежда на спасение заключается в немедленном вы­ступлении против большевиков. Выступление это состоялось 27 июня, но вследствие крайней мало­численности фактически принявших в нем уча­стие, вследствие полной неподготовленности окон­чилось неудачей: почти все участники восстания были перебиты еще в неравном бою нескольких де­сятков человек с тысячами красноармейцев и воо­руженных ими рабочих. Вождь восстания полков­ник Ртищев с братом были доставлены в город и здесь расстреляны на Ярмарочной площади, а наи­более жестокая участь постигла тех, кто был пой­ман и посажен в тюрьму; таковых было 12 человек: Дмитрий Иванович Новиков, Георгий Иванович Но­виков, Валентин Иванович Руднев, Сергей Поспе­лов, Николай Шереметьев, Александр Ангаров, Александр Цыпин, Борис Еремеев, Василий Бибер, Аразам Аролод Белоусов, Сергей Иванович Ва­сильев и Леонид Михайлович Михайлов.

Яркую картину патологической жестокости каз­ней-убийств на дворе тюрьмы рисуют очевидцы — чины тюремной администрации. Все указанные лица были доставлены в тюрьму как кадеты тол­пой красноармейцев и рабочих, которые стали тре­бовать немедленной казни заключенных; ворвались в тюрьму и заставили надзирателей открыть каме­ры; в это же время приехал в тюрьму большевист­ский комендант города Прокомедов, который и при­казал   казнить   всех   приведенных   «кадет».   Были выведены на секретный двор трое: братья Новико­вы и Руднев, которые тут же самым зверским обра­зом были зарублены шашкой одним из красноар­мейцев — Коваленко, с остервенением наносившим удары куда попало. Зрелище было настолько потря­сающее, что даже озверевшие рабочие не могли вы­нести этого, и по их требованию казнь остальных девяти была приостановлена, а один из зарублен­ных — Георгий Новиков, чудом оставшийся в жи­вых, несмотря на нанесенные ему по шее, груди и рукам 13 ран, был отнесен в тюремную больницу, вопреки  протестам  рубившего  его  красноармейца Коваленко, члена малой коллегии комиссаров Лапи­на и некоторых других, требовавших, чтобы Кова­ленко было предоставлено добить Новикова, причем сам Коваленко метался по тюрьме с окровавленной шашкой, ругаясь самыми непристойными словами и грозя   перебить   всю   тюремную   администрацию. Позднее приехал в тюрьму начальник Красной ар­мии в Ставрополе Шпак, по приказанию которого были выведены во двор остальные девять заклю­ченных и, за исключением двух — Михайлова и Цыпина, относительно которых кем-то было заявле­но, что они рабочие, все были убиты тем же Кова­ленко и другими красноармейцами, рубившими их шашками и коловшими штыками. Один из казнен­ных, Еремеев, с вытаращенными глазами и ужас­ным криком вырвался от палачей и побежал вокруг тюрьмы. За ним с шашками гнались какой-то крас­ноармеец и рабочий. Еремеев, маленький и юркий, вскочил на погреб и хотел перелезть через забор, но его стащили со стены за ноги. Тогда он вырвался и спрятался в погреб, но его вытащили и оттуда; он опять вырвался и бежал, но споткнулся о камень и упал, причем перевернулся на спину и стал отби­ваться руками и ногами. Его тут стали рубить шаш­ками, причем порубили ему руки и ноги.

Одновременно с этими трагическими события­ми в тюрьме и в последующие дни происходило избиение людей и во многих других пунктах горо­да. Арестованные большевиками офицеры и част­ные лица, многие из которых не имели никакого отношения к выступлению офицерской организа­ции, группами избивались и на улицах и площа­дях города, и на городских свалках, и в стенах правительственных советских учреждений. Но главным местом казней был двор бывшего юнкер­ского училища — громадное место в центре горо­да, огороженное с трех сторон высокой каменной стеной, а с четвертой замыкаемое зданием, в кото­ром помещался комиссариат, куда и приводили всех арестованных.

Оттуда этих несчастных проводили внутрь двора, где загоняли в тесные, полные мусора ка­меры в полуразвалившейся башне, и там они ждали своей мученической смерти; некоторые были замучены внутри этой же башни, большин­ство же были выведены в конец двора, где растут большие деревья, и тут изрублены. Долго на ство­лах этих деревьев сохранялись следы шашечных ударов, кровь, прилипшие волосы. Здесь люди из­бивались десятками, и трупы их частью закапы­вались тут же в саду, частью вывозились на дро­гах за город и там сбрасывались где-нибудь в канавах. Здесь были убиты генерал Л. А. Росля­ков, 64 лет, полковник Пенковский, 63 лет, братья Пашковские, 14 и 17 лет, и многие другие. Вы­стрелы, крики и стоны избиваемых и ругань пала­чей днем и ночью оглашали участки смежных владельцев и наводили ужас на весь город.

Террор этот грозил гибелью всему населению, никто не мог быть спокоен за свою жизнь и за жизнь близких, и прекратился только благодаря приближению отрядов Добровольческой армии, занявшей город 8 июля 1918 года.

С приходом их было приступлено к расследо­ванию всех этих злодеяний большевиков, были разрыты десять могил, которые удалось обнару­жить в разных местах, и было извлечено 96 тру­пов, из которых 65 опознаны родными и близкими. Эти жертвы торжественно погребены в братской могиле в ограде архиерейской Андреевской церк­ви в городе Ставрополе, но указанной цифрой да­леко не исчерпываются все погибшие за кровавые дни июня и июля 1918 года — много жителей про­пало без вести, и нет другого объяснения этому, как то, что они были убиты и вывезены и закопа­ны неизвестно где.

Все вышеизложенное основано на данных, до­бытых Особой комиссией в судебно-следственном порядке.

 

К оглавлению.