С. Ряснянский1
ГАЛЛИПОЛИ2
На рейде в Константинополе
В Константинополе, где на рейде
сосредоточились все 126 кораблей, пришедших из Крыма, в течение
нескольких дней шли совещания генерала Врангеля с представителями Франции,
обещавшей покровительство армии. Французы желали видеть в прибывших
только беженцев, отобрали большую часть оружия, взяли все
привезенные из Крыма запасы продовольствия и обмундирования, чтобы
поставить армию в полную от них зависимость. Генерал Врангель
настаивал на сохранении воинской организации и подчинении войск своим командирам
во главе с ним. французы
должны были уступить, но от своих планов распыления армии не
отказались.
В результате этих переговоров прибывшие
воинские части были размещены: Донской корпус в окрестностях
Константинополя, кубанцы и терцы направлены на остров Лемнос, флот был направлен в Бизерту,
а остальные части, сформированные в 1-й армейский корпус,
под командой генерала от инфантерии Кутепова, были
направлены в Галлиполи на полуостров
того же наименования.
Русские в Галлиполи
22 ноября 1920 года в маленькую бухту у
полуразрушенного города Галлиполи,
расположенного в северо-восточной части Галлиполийского
полуострова у входа в Дарданелльский пролив, прибыли
первые два парохода с чинами 1-го армейского корпуса, с ними
прибыл и генерал Кутепов. Французский комендант
города заявил, что все части корпуса поместиться в городе не могут и
должны поместиться в лагере, для которого дана долина в
Как ни печальна была картина, но лагерь нужно
было устраивать, и на второй день по прибытии первых частей
корпуса французы выдали палатки двух типов: большие на несколько десятков человек и малые
на 4—6 человек. Никаких перевозочных средств французы
не дали, и люди должны были на себе тащить тяжелые полотнища. Разбивка палаток
затруднялась отсутствием нужных инструментов: лопат, кирок, топоров и
прочего, которых выдали в очень малом количестве. Так началось устройство
лагеря для войск.
Всего в Галлиполи высадилось 26 590
человек, составивших 1-й армейский корпус,
в который вошли: 1 ) Штаб корпуса с приданными ему командами; 2) 1-я пехотная дивизия под командой
генерал-лейтенанта Витковского в составе: Корниловского, Марковского, Дроздовского, Алексеевского, Сводно-Гвардейского полков, остатки
частей 6-й, 13-й и 14-й дивизий с их
артиллерийскими и инженерными частями и артиллерийский батальон из
частей тяжелой и бронепоездной артиллерии; 3) Кавалерийская дивизия под командой
генерал-лейтенанта Барбовича в составе 1-го, 2-го, 3-го и 4-го сводных
кавалерийских полков из всех частей регулярной конницы и конно-артиллерийский дивизион; 4) Технический полк; 5) Военно-учебные заведения: Сергиевское артиллерийское, Николаевское кавалерийское, Александровское и Константиновское
пехотные, Николаевско-Алексеевское инженерное,
Офицерская артиллерийская школа, Офицерская инженерная школа, Офицерская фехтовально-гимнастическая школа; 6) Вспомогательные части и учреждения: Санитарная часть,
интендантство, корпусный обоз и другие
мелкие части.
В лагере расположились по одну сторону реки
пехотная дивизия, по другую — кавалерийская. В городе — штаб
корпуса, военно-учебные заведения, все нестроевые части и
учреждения и семьи.
Состав 1-го корпуса был необычен. Это было
ядро Добровольческой армии, зародившейся на Кубани,
проделавшее 1-й Кубанский поход и три года боровшееся с
большевиками. В нем был громадный процент офицеров и вольноопределяющихся Императорской Русской Армии,
в нем были ячейки старых полков и рядом новые полки Добровольческой армии,
тесно сплоченные боевой жизнью, подвигами и трудами,
— все это поддерживало традиции старой Императорской армии, сохранило дух и дисциплину и сделало из
1-го корпуса не просто воинскую
часть, но часть России, желавшей решать государственные задачи, а также
и оплотом генерала Врангеля в его борьбе с иностранцами
и левыми русскими организациями.
Превращение полуголодных и полураздетых людей, в значительной степени потерявших бодрость от перенесенного удара
— потери Родины, в прежних
самоотверженных борцов за освобождение России от красного ига и за ее
единство — заслуга командира
корпуса генерала Александра Павловича Кутепова. Необыкновенно прямой, с сильной
волей, смелый, чисто русский человек, хорошо знающий психологию русского
офицера и солдата, он не растерялся, попав в тяжкую обстановку в Галлиполи, а с первого же дня высадки, вникая во все нужды
вверенных ему частей и всемерно стараясь улучшить их положение, одновременно стал требовать строгого
выполнения строевого и
дисциплинарного уставов, правильное отдание чести, выправку и опрятность в одежде. Казалось, что такая острая
требовательность по отношению
изнуренных людей не нужна, но позже стало ясно, как правильно учел генерал Кутепов
душевное состояние людей, и этими своими
требованиями он поднял их дух и энергию. Благодаря его энергии и настойчивости части корпуса скоро
оправились от перенесенного ими
потрясения — прекращения борьбы и ухода в изгнание. Он твердо верил, что для спасения России нужна
армия, и приложил все усилия для ее
восстановления в рамках 1-го корпуса.
В годовщину пребывания корпуса в Галлиполи генерал Врангель в своем приказе так
сказал о генерале Кутепове: «Величием духа, всесокрушающей
силой, непоколебимой верой в правоту нашего дела и безграничной
любовью к Родине и армии он неизменно в самые трудные
дни нашей борьбы вселял в свои части тот дух, который дал им силы
на Родине и на чужбине отстоять честь родных знамен. История в
будущем оценит генерала Кутепова, я же высказываю ему
мою безграничную благодарность за неизменную помощь и дружную поддержку,
без которой выпавший на мою долю крест был бы непосилен».
Пребывание в Галлиполи
можно разделить по времени на две неравные части. Первая,
более короткая, когда людям пришлось устраивать свою жизнь практически в
«голом поле» и в полуразрушенном городе, сделать хотя бы примитивное жилище и
иметь возможность сварить себе еду, и вторая, более длинная, когда,
оправившись, корпус занялся всесторонней
деятельностью в широком масштабе с планами
на будущее.
Размещение
корпуса и техническая помощь при размещении
В лагере каждый полк, получив палатки, стал
устраиваться на отведенном ему участке, и скоро вся долина покрылась рядом
палаточных «поселков». Кроме палаток, в некоторых частях
устраивались землянки, прикрытые брезентами, в
некоторых таких землянках селились семейные офицеры. Первое время приходилось спать на земле, но постепенно из веток и морской
травы были устроены примитивные койки. Никакой «мебели», конечно, не было, не
было и посуды для еды и
кухни, все это делалось из консервных банок и ящиков из-под консервов. Для отопления
палаток делали примитивные очаги,
топливом служил кустарник, росший вдоль реки и на склонах гор. Освещение почти отсутствовало, так
как французы не давали керосина.
Чтобы хоть немного осветить палатки, делали примитивные «каганцы» из консервных банок,
наливая в них кокосовое масло, удержанное из продовольственного пайка. Примерно через месяц после высадки в Галлиполи
воинские части как-то устроились в лагере, привели себя в порядок и стали украшать свои полковые
городки, складывая на
передних линейках из разноцветных камней русский герб и другие национальные
и полковые эмблемы.
В городе для жилья были использованы все
свободные, даже сильно разрушенные строения, часто без одной или
двух стен. Только немногим удавалось найти комнату в жилых
домах, притом что турки холостых мужчин в
свой дом не принимали, за такие комнаты нужно было платить, а деньги
или драгоценные вещи были только у немногих лиц. Военно-учебные
заведения разместились в разных сараях и даже в полуразрушенной
мечети. Для штаба корпуса был отведен специальный дом.
Для семей были устроены общежития в домах.
Некоторые семейные офицеры или небольшие группы офицеров
поселились в пещерах на берегу моря. Одна семья устроила себе
жилье в перевернутой старой фелюге. Даже на старом турецком
кладбище поселилось несколько человек.
Для приведения в жилой вид
всех этих помещений было потрачено масса времени и труда,
своими силами селившиеся в них сделать это часто не могли, и тут на помощь им
пришло сформированное управление корпусного инженера, которое
ведало всеми видами технической помощи войскам и семьям и даже
отчасти и населению Галлиполи, приступив к работе
тотчас по высадке войск.
Обозревая всю проделанную
корпусными инженерами и техниками работу, в чрезвычайно
трудных условиях, при отсутствии самых примитивных инструментов и
нужного материала, невольно вспомнился один роман Жюля Верна, в котором описывалось, как небольшая
группа людей была выброшена бурей на необитаемый остров, имея
у себя карманный нож и часы, стекло коего было использовано для
зажигания огня солнечными лучами. Благодаря необыкновенно широким
знаниям и таланту возглавителя этой группы через
некоторое время было сделано прекрасное жилище, изготовлены орудия и заведено
хозяйство.
Нечто подобное этому чудесному превращению
проделали в Галлиполи наши
инженеры и техники. При высадке в Галлиполи они не имели
ни инструментов, ни материалов, но русская изобретательность,
серьезные знания, предприимчивость и настойчивость помогли преодолеть все
препятствия и даже противодействия французов. Нужные материалы
находили в брошенном немцами и турками металлическом хламе, вплоть
до неразорвавшихся снарядов и колючей проволоки. При помощи немногих
инструментов и скромной денежной помощи американцев, русских общественных
организаций и французского командования создали свои мастерские и
сделали нужные инструменты. Самый краткий перечень их трудов
показывает, какую большую помощь они оказали и как
разнообразна она была. Все строительные работы в лагере и в
городе были проделаны под их руководством. Была проведена
узкоколейная железная дорога из города в лагерь для подвоза провианта. Были
устроены бани, кухни, хлебопекарни, лазареты и снабжены нужным
оборудованием. Построена интендантская пристань для выгрузки
грузов для корпуса, корпусной театр и пр. Улучшено водоснабжение в городе, где
исправлен водопровод, построенный еще римлянами, и в лагере.
Устроены разные мастерские, в которых изготовлялись даже престолы и
алтари для наших церквей. Построен общий памятник всем умершим в Галлиполи из
принесенных каждым офицером и солдатом больших камней,
и изготовлено много крестов на могилах. Исправлены автомобили
и орркие. Все работы, иногда очень тяжелые,
производились главным образом офицерами, которые ради оказания помощи
своим же боевым друзьям не гнушались никакой работой. Это отметил в приказе
генерал Кутепов, написав: «Никакой труд не может быть
унизителен, если работает русский офицер».
Снабжение
корпуса
а) Питание. Продовольствие корпус получал от
французов, которые выдавали каждый день продукты по числу людей в корпусе. Паек
был скудный, люди определенно голодали, особенно мало давали
хлеба —
Для питания тяжело больных, изнуренных, для
женщин и детей усилиями русских общественных организаций и с помощью американского
Красного Креста были устроены питательные пункты, главным
образом в городе. Весною вдоль реки в лагере появилось много
небольших черепах, из которых варили суп. К сожалению, скоро всех
черепах поели. Некоторые солдаты не хотели их есть, считая их «погаными».
б) Вещевое довольствие. Корпус
высадился в Галлиполи не только голодный, но и полураздетый, так как при быстрой
эвакуации войсковые части не могли
запастись обмундированием, а армейские запасы обмундирования, сукна, кожи и прочего, прибывшие на одном из больших пароходов, французы отобрали!!!
Только в феврале французы выдали немного белья
и одежды. Из выданных одеял шили шаровары, из белых халатов шили рубахи. Особенно
остро стоял вопрос с обувью. Пришлось сапоги отчасти заменять
ботинками с гетрами. Все же удалось, хотя бы для смотров
и парадов, всех одеть в белые рубахи. Только корниловцы — по
традиции — белые рубахи перекрасили в черный цвет. Цветные фуражки
шились из полотенец, кокарды делали из жести в корпусной мастерской.
Приспособлялись и изобретали как только могли, лишь
бы не терять воинского вида.
в) Санитарная
часть. Благодаря недоеданию и примитивным условиям жизни грозила опасность массового заболевания тифом, туберкулезом и прочим, и поэтому была крайняя
необходимость в возможно лучшей
постановке санитарной части. С войсками в Галлиполи в
целом виде прибыли только один
госпиталь Красного Креста и передовой
санитарный отряд. Еще при выгрузке с пароходов было обнаружено около 200 больных, которых отправили в госпиталя в Константинополе, а в городе и в лагере спешно
организовывались корпусные, дивизионные и полковые лазареты. Вначале не было
никакого оборудования, главное — кроватей и постельного белья. Постепенно при помощи
американского Красного Креста и русских общественных организаций, отчасти и французов, и собственными
трудами лазареты были устроены и снабжены самым необходимым. Для
туберкулезных на берегу моря
американцами была устроена здравница. Берега реки Бикж-Даре
в лагере очищены от кустарников, в которых гнездились малярийные комары. Были устроены бани и даже организована
химико-бактериологическая лаборатория. Для инвалидов был устроен инвалидный дом. Благодаря общим усилиям и
русской изобретательности (как и в технической части) санитарная часть была организована и
войска и беженцы получали необходимую медицинскую помощь.
г) Строевое дело и воспитание в корпусе. Во
время Первой мировой войны нормальная
подготовка офицеров и солдат прекратилась; это сильно понизило качество
Русской армии. Во время Гражданской войны это положение еще
ухудшилось. Желание сохранения армии привело к необходимости
поднять военное образование в 1-м корпусе. Условия, в которых находился корпус, мешали
правильному ведению занятий, но все меры были приняты для
поднятия военного образования чинов корпуса. Уже 21 января
приказом по Пехотной дивизии было приказано приступить к занятиям,
но обучение по условиям жизни приходилось вести
урывками. Сначала требовалась воинская выправка, правильное
понятие о строе и необходимость иметь воинский вид, затем изучение
воинских уставов.
С наступлением весны перешли к изучению
тактики, а потом и к маневрам одно- и двусторонним. Обучению в
специальных войсках (артиллерийских, инженерных и др.) мешало отсутствие нужных
пособий, инструментов и приборов, но пользовались всякой возможностью, чтобы
пополнить недостающее. Так, мотористы подняли в заливе
брошенный французами мотор, почистили его, разобрали и изучили. Обучались все,
начиная со старших офицеров, не получивших полного военного образования,
до солдат включительно. Были образованы даже штаб-офицерские
курсы артиллерийские и стрелковые. Для пополнения современными
военными знаниями были переведены несколько специальных
военно-научных книг, вышедших в последние годы. Кроме
систематических курсов, были организованы лекции для желающих в
лагере о современном положении военного дела и о
Первой мировой войне. Общее руководство всем сосредоточивалось
в руках генерала Кутепова.
Прибывающие на пароходах в Галлиполи офицеры и солдаты в сильной
степени были с подорванным воинским духом и ослабленной
дисциплиной, а главное — удрученные неопределенностью
как своей личной судьбы, так и вообще воинских частей. Для них
было неожиданностью строгое требование командира корпуса
воинского порядка и дисциплины. Военные училища и кадровые строевые
офицеры и строевые части держались хорошо, но высадилось
много воинских чинов, не входивших в части, и они были одеты
неряшливо и душевно сильно опустились, и сразу принятые генералом Кутеповым меры по приведению в порядок всех
военнослужащих заставили и этих людей ободриться. Хотя обучать и
воспитывать людей приходилось в тяжелой обстановке голода, нищеты и тяжелых
работ по устройству корпуса в «голом поле», но систематическая и настойчивая работа,
имевшая в виду воодушевить всех чинов корпуса идеей стойкого
служения Родине и необходимости продолжения вооруженной борьбы
с большевиками, скоро дала прекрасный результат, ободрив людей.
В новых условиях, когда на одного офицера в
части приходилось тоже от 1 до 2 солдат, надо было создать
начальника авторитетного и умелого в данных условиях. Нужно было также
создать из чинов корпуса хорошо подготовленный кадр для
будущей армии, что требовало от них сознания единства общего
служения для офицера и солдата.
Через
несколько дней по высадке генерал Кутепов
отдал приказ: «Для поддержания на должной высоте доброго имени и славы
русского офицера и солдата, что особенно необходимо на чужой
земле, приказываю начальникам всех степеней строго следить за выполнением
всех требований дисциплины. Вверенный мне корпус должен быть
образцом войск Русской армии и пользоваться тем же уважением иностранцев,
каким пользовалась доблестная Русская армия».
Со своей стороны генерал Врангель 1 декабря
1920 года отдал следующий приказ: «По устройстве
войск на новых местах главной заботой начальников всех степеней должно быть
создание прочного внутреннего порядка во вверенных мне частях.
Дисциплина в армии и флоте должна быть поставлена на ту высоту,
какая требуется воинскими уставами, и залогом поддержания ее
должно быть быстрое и правильное отправление правосудия». Для этого
в корпусе вскоре по высадке были организованы корпусной и военно-полевые суды,
приговоры коих объявлялись в приказах. Нужно отметить, что
тяжелые физические работы, выполняемые офицерами, и необычайное положение
многих штаб- и обер-офицеров, попавших на положение рядовых,
которые жили и работали наравне с солдатами, требовали от командиров
частей проявления большого такта и внимания к своим подчиненным,
идейно оставшимся в частях для служения Родине. Этому способствовало,
с одной стороны, повышение взаимного уважения чинов друг к другу, а
с другой — непрерывная забота высшего командования о нуждах
подчиненных, что ясно ощущалось всеми.
На чужбине сильно обострилось чувство
привязанности к своей части и одновременно появилось общее
объединение: «Мы — Галлиполийцы».
Генерал Врангель понимал переживания армии и в одном из своих приказов писал:
«Офицер Русской Армии всегда был рыцарем, верным хранителем
традиции армии и ревниво оберегал доблесть носимого им звания». Такое
обращение к армии воспитывало и ободряло. Как равно приказ генерала Кутепова, запрещавшего в разговорах бранные слова.
Указанная генералом Врангелем цель «Русская
Армия должна продолжать борьбу за освобождение России»
являлась как бы завершением всех мер воспитания корпуса в Галлиполи.
Воспитательное значение для войск и для
укрепления связи их с высшим командованием играли смотры и парады в Галлиполи, особенно в присутствии генерала
Врангеля. И в мирное время на смотрах начальники проверяли боевую подготовку
войск, а на парадах войска могли щегольнуть своей выправкой. В Галлиполи их значение еще усилилось, ибо смотры
показали, что дух войск ожил, и на смотрах представлялись настоящие
воинские части, а парады дали возможность показать не только
своему начальству, но и иностранцам, что перед ними настоящие войска,
готовые вновь идти в бой и преданные своему вождю. Парадов
было несколько, и в большие праздники, и по случаю приезда генерала Врангеля.
Особенно запомнился парад 15 февраля 1921 года в присутствии
генерала Врангеля и иностранных офицеров и журналистов.
Был серый пасмурный день. Войска были
выстроены широким фронтом на громадном поле. К фронту на
автомобилях подъехали генерал Врангель, иностранные офицеры и
журналисты. Едва Главнокомандующий подошел к правому флангу, как
неожиданно разошлись тучи
и яркое солнце осветило всю долину. Это произвело потрясающее
впечатление на войска, как какое-то указание свыше. Общее
восторженное «Ура!» пронеслось по всем рядам. У многих были
слезы на глазах. Это было чувство радости и любви к Главнокомандующему.
В ответ на его приветствие «Здорово, орлы!» вновь понеслось
общее «Ура!». После обхода войск он обратился к войскам
с короткой речью, в которой призывал крепко держаться, не поддаваясь
никаким увещаниям. Закончился парад блестящим церемониальным маршем.
Стройными рядами проходили в сомкнутых колоннах полки.
Впечатление от этого парада было огромное, никто не ожидал такой внушительной
картины. Особенно были поражены иностранцы. Можно было заметить,
что иностранные офицеры с явным удовольствием наблюдали этот
парад, а один из них громко сказал: «Нам говорили, что тут беженцы,
а на самом деле это настоящая армия».
На другой день был парад частям в городе.
Блестящий парад произвел громадное впечатление на местных жителей, никогда не
видевших ничего подобного. Особо сильное впечатление от этих парадов было
у самих войсковых частей, которые увидели себя все вместе и почувствовали
свою силу и бодрость духа. Нужно упомянуть о параде после
освящения памятника всем умершим в Галлиполи, когда
после молебна части прошли церемониальным маршем перед памятником.
Эти смотры и парады были как бы «смотрами духа» и давали генералу Врангелю и генералу Кутепову уверенность, что войска представляют твердую духом воинскую силу, которая им
предана. И действительно, несмотря на оставление Крыма и сидение в ужасных
условиях в Галлиполи,
ореол генерала Врангеля был необыкновенно высок, он был как образец бесстрашия,
твердости и благородства. Все чувствовали, что не во имя личных интересов или
честолюбия генерал Врангель
сохраняет свой пост, но по долгу русского офицера.
Нужно сказать несколько слов о
взаимоотношениях с французами. Французы приняли на себя снабжение всем
необходимым русских, прибывших из Крыма, но при этом они с
самого начала желали смотреть на нашу армию не как на воинскую
часть, а как на беженцев, которые должны быть подчинены только им. Это противоречило
нашим планам и нашим взглядам, что все время создавало конфликты,
более или менее благополучно разрешаемые.
Иметь дело с французами приходилось в двух местах: в Константинополе,
где с высшими властями гражданскими и военными вели переговоры генерал Врангель
и его начальник штаба генерал Шатилов. В Галлиполи,
где был комендант города и стоял небольшой французский гарнизон —
батальон сенегальцев с пулеметами, — вел переговоры генерал Кутепов и его штаб. К сожалению, французы «забыли»,
что русские были их союзниками и несколько раз спасали их
от разгрома немцами, неся при этом жестокие потери. Здесь их основным
желанием было поскорее избавиться от русских (особенно от
организованных воинских частей), не нести никаких расходов, хотя
в возмещение расходов по довольствию они взяли все корабли, привезшие русских
из Крыма, и все вывезенные запасы, в частности большое количество меди.
При этом
некоторые представители французской армии смотрели на русских в
лагерях свысока и позволяли себе грубости, что, конечно,
обижало русских, часто старше их в чинах, и обостряло отношения.
Только твердая позиция, полная достоинства, заставила французов
считаться с Русским корпусом и не доводить до крайности. Укажу на
два случая обострения этих взаимоотношений.
Первый раз в декабре 1920 года, когда в Галлиполи прибыл новый комендант подполковник Томассен с инструкциями от командира Оккупационного
корпуса. Он пригласил к себе в управление генерала Витковского, временно заменившего генерала Кутепова, серьезно заболевшего, и предъявил ему следующие
требования командира Оккупационного корпуса: Русская Армия не
является больше армией, а лишь беженцами. Генерал Врангель больше не
Главнокомандующий, а тоже простой беженец, и в Галлиполи никакого армейского корпуса и
никакого начальства нет, а все одинаковые беженцы и должны подчиняться только
ему как французскому коменданту, а он приказывает сдать французам все
имеющееся у нас оружие и сообщить частям об исполнении этих
требований. Генерал Витковский спокойно
его выслушал. Зная взгляды генерала Кутепова
и будучи убежден, что найдет у него поддержку, он спокойно
сказал подполковнику Томассену: Русская
Армия и после эвакуации осталась армией, генерал Врангель был и есть наш Главнокомандующий, в Галлиполи
расположены не беженцы, а войска,
составляющие корпус, во главе его временно находится он, и только его
приказания будут исполняться войсками,
никакого оружия ему не будет сдано, а на него он — генерал Витковский — смотрит как на офицера союзной армии и коменданта соседнего гарнизона.
Взволнованный таким ответом, подполковник Томассен
заявил, что примет суровые меры, чтобы приказание французского командования
было исполнено, и пригрозил, что арестует и вышлет в Константинополь
генерала Витковского. На это генерал Витковский
сказал, что войска поступят так, как он им прикажет, и ушел. Придя
в штаб корпуса, генерал Витковский приказал принять
меры на случай тревоги. Французский же гарнизон (сенегальцы)
сплелся проволокой, и было замечено, что настроение у них тревожное. Так
продолжалось до праздника Рождества Христова, когда во время бо-гослркения в церковь пришел подполковник Томассен с чинами своего штаба и после окончания
службы поздравил генерала Витковского с праздником.
Французы признали силу и решимость нашу и ничего не предприняли.
К лету 1921 года выяснилось стремление
распылить галлиполийские
войска. Французы выпустили ряд обращений и объявлений, призывая русские войска не подчиняться своим начальникам, а отправиться
или в Советскую Россию, или в Бразилию и иные места. Одновременно урезали и так
полуголодный паек. Положение оставалось тревожное, генерал Кутепов не скрывал
своих опасений, что французы
могут совсем прекратить выдачу продовольствия, и считал, что единственным
достойным выходом будет походным порядком двинуться на Чаталджу и
Константинополь. По мнению генерала Кутепова, занятие Константинополя явилось
бы внушительной демонстрацией,
способной обратить внимание мира на положение Белой армии.
Подготовка шла в полной тайне, и французы о
ней ничего не знали. Но маневры частей корпуса, делаемые для втягивания частей
на случай такого похода, обратили внимание французов, и они, боясь
выхода корпуса из Галлиполи, приказали своей
канонерке сделать пробный обстрел участка дороги на Константинополь,
проходящей близко от берега моря. Французы выдачу пайка не
прекратили, и поход на Константинополь не состоялся, но до конца
пребывания русских в Галлиполи
французы все время старались распылить корпус и уменьшить расходы
на его содержание, хотя эти расходы по сравнению с общим
государственным бюджетом Франции были «грошовые».
Когда воинские части в городе и в лагере
несколько устроили свою жизнь, оборудовав жилье и наладив питание, они
не «почили на лаврах» и проявили всестороннюю
культурно-просветительную деятельность, показав, что корпус не
только воинская единица, занятая исключительно военным делом, а действительно
часть России.
Недостаток места для этой статьи не позволяет
мне подробно остановиться на этой стороне деятельности русских
в Галлиполи, но я в самых кратких чертах
обрисую все стороны этой очень важной для Галлиполийцев деятельности.
д)
Церковь. Сразу же после высадки в Галлиполи люди,
помимо устройства своей жизни, потянулись в храм. Первое
богослужение было в греческой церкви, где греческий митрополит призвал
свою паству помочь прибывшим русским и разрешил в своем храме служить
русским. Этот греческий храм стал нашей корпусной церковью. Постепенно
при военных училищах в городе и в полках в лагере стали
устраиваться церкви в палатках. Всего в лагере было устроено 7
церквей. Очень трудно было устроить внутреннее устройство церквей.
Иконостасы делались из одеял, и на них вешались написанные на
полотне иконы, работы наших же художников. Престолы, жертвенники,
аналои делались из ящичных досочек.
Из консервных банок и других жестянок делались необходимые для
церкви предметы. Люстры, паникадила, лампады — все делалось
своими руками, часто с большим искусством. Одна из церквей
откуда-то достала небольшой колокол. В других церквях устраивались звонницы из
кусочков рельс. Образовались прекрасные хоры. Богослужения
совершались в городе каждый день. Богослужебных книг не хватало, их переписывали
от руки. В особо больших праздниках совершались крестные ходы.
Особенно торжественна была пасхальная служба: временно была
устроена церковь на футбольном поле. Молящихся собралось более
10 000 человек. Подъем был необыкновенный. Духовенство после богослужений
всегда говорило проповеди. Пережитые ужасы Гражданской войны и
изгнание не прошли даром для людей, и в массе можно было наблюдать духовное
перерождение и любовь к своей Родине и Церкви.
е) Военно-учебное дело и общеобразовательные
курсы. Обучение детей. В Галлиполи
было 6 военных училищ и 14 офицерских школ. Такое большое количество
военно-учебных заведений, а затем и создание нескольких
общеобразовательных курсов объясняется желанием дать молодым людям
хотя бы сокращенное военное и общее образование и приобрести и
другие знания. Так, на офицерских курсах читались лекции на темы: политический
и национальный вопрос в России, аграрный вопрос, законоведение,
государственное значение Церкви и пр. Несмотря на тяжелые условия
жизни, недостаток преподавателей и учебных пособий, даже просто
писчей бумаги и карандашей, было достигнуто много, так как Русский
корпус в Галлиполи в массе состоял из
интеллигентных людей. Много было с высшим и средним образованием,
малограмотных или неграмотных в корпусе были единицы.
В дополнение к военно-учебным заведениям для
улучшения образовано ряд курсов. Первоначально в них читались лекции по отдельным
предметам, а позже по разработанным программам.
Возникли высшие общеобразовательные курсы,
где читались между прочим лекции по высшей
математике, государственному праву и пр. Были курсы и с прикладными предметами:
бухгалтерия, гражданское строительство и др. Школ для малограмотных и неграмотных было всего 2—3, так как таковых в корпусе насчитывались
единицы.
Для детей с помощью американского Красного
Креста и образованного Корпусного дамского комитета сначала был
устроен питательный пункт и детский сад, чтобы дать приют маленьким
сиротам. Позже была образована гимназия имени генерала П.Н.
Врангеля, при которой была своя
церковь, интернат, библиотека и гимнастическая площадка. Учеников в
ней было: мальчиков 159 и девочек 49. Преподавателями были бывшие
преподаватели русских учебных заведений.
Кроме этих курсов, в городе и лагере
образовался ряд кружков (всего 15). Офицеров Генерального штаба,
агрономов, академическая группа, медицинское общество, общества художников и
музыкантов, артистов театра и много спортивных.
Очень скоро почувствовался книжный «голод»,
так как мало кто вывез из России хотя бы одну книгу. На помощь
пришли русские общественные организации, приславшие около
2000 книг, из которых были образованы библиотека и читальня.
Со своей стороны обитатели Галлиполи начали издавать свои иллюстрированные журналы, в
которых художники помещали свои рисунки и очень удачные карикатуры, главным
образом на французов. Художники сначала писали иконы для церквей, а
потом картины, и даже устроена была выставка их произведений.
Наиболее интересным был иллюстрированный журнал: «Развей горе в
голом поле». Кроме этих журналов, часто выпустивших только 2—3 номера,
был составлен капитальный труд «Русские в Галлиполи»,
отпечатанный позже, в 1923 году, в Берлине.
Кроме журналистов, выявилось много поэтов,
стихи которых были потом помещены в печати. Темы
стихов были и личные, но большинство касалось или Галлиполи, или России и служению ей. Приведу два небольших
стихотворения:
О долина
пустынная смерти и роз,
Гадов,
змей, сколопендр, скорпионов!
Сколько горя я в лоне твоем
перенес,
Не сочтут и десятки Ньютонов.
И другое — о России и армии:
Русь православную,
Боже, избави
Ныне от гнета толпы!
Ныне в борьбе святой,
Боже всесильный,
Армию нашу на веки храни.
Бывшие в полках небольшие хоры и песенники в Галлиполи
разрослись в большие прекрасные хоры, лучший из них пел
постоянно в Греческой церкви. К сожалению, только немногие полки сохранили свои
оркестры и хоры трубачей. Они выступали на парадах и смотрах,
что очень скрашивало эти торжества.
Кроме строевых занятий, был развит и спорт.
Кроме школ, было образовано несколько футбольных команд, и
происходили состязания. Не был забыт и театр. В корпусе оказалось
несколько профессионалов, артистов, которые при помощи
юнкеров и полков в лагере устроили под открытым небом (только сцена
была закрыта крышей) два больших театра на 2000—2500 человек с партером и ложами.
В театре был поставлен ряд прекрасных пьес, и залы были всегда переполнены.
Чтобы информировать галлиполийцев
о том, что происходит на свете, была организована Устная газета, на
которой выступало много докладчиков на разные темы; сеансы устной газеты происходили главным
образом в театрах.
Все вышеупомянутые культурные начинания могли
образоваться только при помощи русских общественных организаций и
отчасти иностранцев (американцев Международного Красного Креста и
бельгийцев). Они также устроили ряд мастерских, в которых так
нуждались войска и семьи.
Нужно упомянуть о прибывших с войсками семьях.
Положение женщин и детей вначале было очень тяжелое, и только
стойкость, умение приспособиться к обстановке и терпение русской
женщины дало возможность женщинам и детям довольно быстро
улучшить условия своей жизни. Нужно, конечно, отметить, что
американский и Международный Красный Крест оказывали им значительную
помощь. Всего женщин прибыло в Галлиполи
1100 душ. Они устроили 13 общежитий, в которых, к сожалению, не
всегда жизнь была спокойно налажена: уж слишком примитивны были
условия. Для женщин, в частности, ожидающих ребенка, были устроены
специальные палаты в госпиталях. Женщины скорее, чем мужчины, находили
себе работу среди местного населения и тем помогали своим
семьям.
Нужно отметить о взаимоотношении русских и
местных жителей в городе Галлиполи,
в котором после приезда корпуса оказалось: русских — 8400, греков —
4300, турок — 2900 и евреев — 1400, небольшое количество армян и
французский гарнизон из сенегальцев — 800 человек. Город приобрел
«русский» оттенок, на улицах появились русские надписи. Перед
некоторыми нашими официальными учреждениями, во главе со штабом
корпуса, висели русские флаги.
Местное население с ужасом встречало
прибывших русских, так как ранее бывшие в Галлиполи
воинские части турок, немцев, англичан и французов очень обижали
жителей, грабили их и приставали к их женщинам. Но очень скоро
местные жители увидели, что плохо одетые,
нуждающиеся во всем русские никого не обижают и никого не грабят. Однажды греческий префект
был у генерала Кутепова и сказал: «Посмотрите, вот уже более
полугода русские живут в наших домах на скудном пайке, а вокруг их домов безопасно бродят сотни кур и иной птицы. Уверяю вас, что
всякая другая армия давно бы их всех съела». Населению также очень нравилось отношение русских к женщинам. За все время пребывания
русских в Галлиполи не было ни одного случая, чтобы русские были
бы грубы или невежливы к местным
женщинам.
С греческими властями дружеские отношения
установились с самого начала, чему особенно содействовало единство веры и
сочувствие греческого митрополита
Константина, который представил русским право служить в греческой церкви и помог, чем мог, при устройстве наших церквей в городе. Особенно это единение
чувствовалось во время больших
православных праздников. Греки сразу же по прибытии русских предложили им свой лазарет и бани, что
сильно облегчило положение прибывших больных. Особенно трогательно было приглашение русских детей на елку к грекам в праздник
Рождества Христова. Отношения к
туркам также установились очень хорошие. Семьи турок приютили у себя многие русские семьи. Авторитет генерала Кутепова (Кутеп-паши) у турок был так велик, что иногда
они обращались к нему для разбора их
личных дел. Когда в Галлиполи прибыл генерал Врангель, они поднесли ему достархан
(угощение, которым чествуют особо
почетных гостей). С армянами отношения были сдержанные, но вполне приличные. С евреями русские никаких отношений не
установили, но ни дружбы, ни вражды между ними не было.
Греческий префект как-то писал генералу
Врангелю: «Отличительные черты Вашей армии, имеющей такого
доблестного вождя, — храбрость, великодушие, самоотверженность и другие
благородные проявления человеческой души. Здешнее население гордится
возможностью дать приют этой армии и счастливо высказать
благодарность, которую питает к Вашему народу,
представленному Вашей армией».
Близился отъезд из Галлиполи.
Оглядываясь на проведенный в нем год, нужно отметить, что корпус, заботясь о
своем сохранении и «о хлебе насущном», не забывал, а даже особенно сильно,
иногда с болью, иногда с гордостью думал о России и считал, что
он то крепкое русское ядро, вокруг которого объединятся
разбросанные по всему миру русские люди. Идея служения России и своей
неразрывной связи с ней сказывалась во всем, от Галлиполийского памятника на русском
кладбище, на фронтоне которого был изображен
русский двуглавый орел, до всех устроенных культурно-просветительных
русских учреждений и русских песен полков и юных юнкеров: «Смело мы в бой пойдем за
Русь святую...» или «Марш вперед, Россия ждет,
юнкерские роты».
Корпус старались распылить иностранцы.
Русские люди, потерявшие русское имя и лицо, травили его в печати,
но он стойко перенес все это, готовый всегда поднять свое
трехцветное знамя «За Россию». Веру в грядущее возрождение России и любовь к
ней поддерживал командир корпуса и «творец Галлиполи», русский до глубины души и
готовый на всякие жертвы во имя ее генерал Кутепов.
Отъезд из Галлиполи
Генерал Врангель очень скоро после эвакуации
из Крыма начал переговоры о переселении частей армии в славянские
страны, но только в августе было получено разрешение на переезд в
Югославию кавалерийской дивизии, принятой на пограничную
стражу. В сентябре Чехословакия приняла, для окончания высшего
образования, 100 студентов. Они были выбраны специальной
комиссией Академической группы в Галлиполи.
Генерал Кутепов утвердил этот выбор,
и группа как воинская часть отбыла в Прагу. С перевозкой остальной
массы галлиггалийцев произошла заминка, что породило много
противоположных слухов и создавало тревожное положение. Генерал
Врангель понимал эту тревогу и боязнь еще раз зимовать в лагере
и отдал следующий приказ: «Дорогие соратники! 8 месяцев я
оторван от вас. Вдали от родных частей я мысленно переживаю с вами
лишения и тяготы. Я знаю ваши страдания, ваши доблести. Ваша
стойкость, ваша беззаветная преданность долгу дают мне силы вдали
от вас отстаивать честь родного знамени. Низкий вам поклон. Все,
что в моих силах, я делаю для ускорения отправки оставшихся в Галлиполи и Кабакдже частей. Ныне
издалека я шлю вам мой горячий привет». Этот приказ несколько
ободрил людей.
15 ноября исполнился год ухода из России. В
этот день генерал Врангель утвердил знак «В память пребывания Русской армии на
чужбине» — черный крест (той формы, как на памятнике на
кладбище в Галлиполи) с белой каймой. На
кресте даты «1920—1921» и надпись соответственно тому, где были части:
«Галлиполи», «Лемнос», «Бизерта». Носится этот знак на левой стороне груди выше
других знаков. 22 ноября наступила годовщина пребывания в Галлиполи. В этот день после молебна было
торжественно основано Общество Галлиполийцев, в которое вошли все, включая женщин
и детей, претерпевших «Галлиполийское сидение».
Проходили в тревоге дни, а обещанные пароходы не приходили. Выпал снег, шторм
снес большинство палаток в лагере, думалось, что придется тут зимовать, но пришло радостное известие, что идут
пароходы.
Странное чувство было в эти последние дни.
Те, которые уезжали, покидали Галлиполи без той радости, о которой мечтали. Впереди
было новое, неопределенное, позади оставалось хотя и тяжелое, но о
котором можно с гордостью вспоминать.
Накануне отъезда последнего эшелона, с которым
уезжал и генерал Кутепов, на Галлиполийском кладбище у памятника была отслужена
панихида; это было прощание с остающимися здесь
навсегда. Панихида была особенно задушевной и трогательной.
На следующий день, 18 декабря, отходил
последний эшелон. Отъезд был совсем иным, чем приезд год назад.
Население провожало своих друзей. Городское управление одну из
улиц назвало улицей генерала Врангеля. Утром перед посадкой на
пароход был последний парад и молебен. На богослужении присутствовали:
греческий митрополит со своим духовенством, мэр города, префект, турецкий муфтий,
французский комендант подполковник Томассен со своими
офицерами, все с русскими орденами. После парада генерал Кутепов,
обращаясь к войскам, сказал: «Вы целый год несли «крест»,
теперь крест носите на груди в воспоминание
пережитого. Объедините же вокруг этого креста русских людей,
носите честно русское имя и не давайте в обиду русское знамя».
Обращаясь к провожающим, он поблагодарил местное население за
теплый прием, а затем умышленно, не желая напоминать о прошлых
обидах, в лице французских офицеров поблагодарил Францию, единственную страну,
оказавшую нам приют, и провозгласил «Ура!» за Францию.
В момент отъезда в городе закрылись все
магазины. В греческой церкви зазвонили колокола, все население города высыпало
на пристань провожать «Кутеп-пашу».
Французские офицеры провожали генерала Кутепова,
садившегося последним, до катера. При звуках Преображенского
марша, Марсельезы и Греческого гимна пароход «Ак-Дениз»
отошел из галлиполийского рейда.
Генерал Кутепов,
стоя на корме, смотрел на уходивший город и сказал стоящим с ним
офицерам: «Закрылась история Галлиполи. И
могу сказать, закрылась с честью».
К сожалению, последний пароход не мог взять всех. В Галлиполи
остались около 200 человек, сведенных в Галлиполийский
отряд, под командой генерал-майора Мартынова. Два года этот отряд
оставался в Галлиполи. Люди работали у
англичан, которые выделяли их от остальных беженцев, не
стремились разрушать их воинскую организацию и ценили их труд.
Генерал Мартынов сумел до конца сохранить галлиполийскую
традицию. Только в 1923 году этой группе удалось прибыть в Югославию.
Примечания.
1 Ряснянский Сергей Николаевич, р. в
1886 г. Из дворян. Полтавский кадетский корпус (1904), Елисаветградское
кавалерийское училище (1906), академия Генштаба (1914). Офицер
10-го гусарского полка. Капитан, в распоряжении начальника штаба
Румынского фронта. Георгиевский кавалер. Участник выступления
генерала Корнилова в августе 1917 г., быховец. В
Добровольческой армии с ноября 1917 г. Участник 1-го Кубанского («Ледяного»)
похода в разведывательном отделе штаба армии. 23
марта 1918 г. командирован к генералу П.Х. Попову. В апреле 1918 г. подполковник,
начальник разведывательного (контрразведывательного) от дела
штаба армии; с конца 1918 г. полковник, начальник штаба
конной группы Донской армии, с 25 марта 1920
г. в резерве офицеров Генштаба при
штабе Донского корпуса, с 24 апреля по 10 октября 1920 г. командир Гвардейского кавалерийского полка, с сентября 1920
г. командир 2-й бригады 2-й
кавалерийской дивизии, 12—14 октября 1920 г. врио
командира Гвардейского кавалерийского
полка. Галлиполиец, командир 4-го кавалерийского полка. В
эмиграции в Югославии, служил в пограничной страже, в
1922—1923 гг. преподаватель Николаевского кавалерийского училища. Во время Второй мировой войны служил начальником штаба в 1-й Русской
Национальной армии. После 1945 г. в США, с 1954 г. начальник Северо-Американского
отдела РОВС и заместитель начальника РОВС, редактор «Вестника совета
российского зарубежного воинства». Умер 26 октября 1976
г. в Нью-Йорке
2 Впервые опубликовано: Ряснянский С. Галлиполи.
Б.м. 1971.