Цветков В.Ж.

 

 

Представленная публикация документальных свидетельств о событиях Февраля-марта 1917 г. малоизвестна большинству российских читателей. Многим знакомы лишь часть свидетельств, опубликованных в Архиве русской революции (Документы к «Воспоминаниям» генерала А.С. Лукомского // Архив русской революции, Берлин, 1921, т. III, с. 264-265 (репринтное издание TERRA 1991 г.)) и в Русской Летописи («Телеграммы и разговоры по телефону между Псковом, Ставкой и Петроградом, относящиеся к обстоятельствам отречения Государя Императора // Русская Летопись, т. 3, Париж, 1922, с. 112-160.).

Более известна еще меньшая по объему публикация документов в качестве приложения к книге Отречение Николая II. (Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, Л., 1927. С. 224-246 (репринтное издание «Советский писатель», 1990.). Что же касается данной подборки материалов, то она может считаться наиболее полной. Первая ее публикация - две книги «Красного архива», изданные к 10-й годовщине февральских событий (Красный архив, т. 2 (21), М.-Пг., 1927, с. 3-78; и Красный архив, т. 3 (22), М.-Пг., 1927, с. 3-70.). Некоторые из этих документов цитировались в знаменитом историческом романе А.И. Солженицына «Красное колесо».

В советской историографии они использовались в двухтомнике известного исследователя Февраля 1917 г. Э.Н. Бурджалова (Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция: восстание в Петрограде. М., 1967; Его же. Вторая русская революция: Москва, фронт, периферия. М., 1971.), а также в научно-популярном издании 1917. Великий Октябрь (Ненароков А.П. 1917. Великий Октябрь: краткая история, документы, фотографии. М., 1977.) и в сборнике воспоминаний «Крушение царизма» (Крушение царизма. Л., 1986.).

Публикация данных документов позволяет по иному рассмотреть многие события Февраля 1917 г., и, в частности, перешедшую со страниц некоторых эмигрантских изданий (И.П. Якобий, В.С. Кобылин и др.) их оценку как исключительно «военного заговора», «генеральской революции», «заговора генерал-адъютантов», «заговора генералов-республиканцев» и т.д.

Хотелось бы обратить внимание читателя на следующие принципиальные моменты.

Первоначальными и, по существу, единственными центрами сопротивления бунту, начавшемуся в Петрограде, были Совет министров и штаб Петроградского военного округа. Первые телеграммы начальника округа генерала Хабалова Алексееву полны сдержанного оптимизма. Еще более оптимистичны были телеграммы военного министра генерала Беляева. Их настроение стало меняться только к вечеру 27 февраля. Масштабы событий преуменьшались. Куда более паничными были телеграммы председателя Государственной Думы Родзянко. В одной из первых стояла роковая фраза – «Гражданская война началась и разгорается».

Показательно, что на первые «панические» запросы Родзянко Ставка не реагировала (переписку с Родзянко вначале вел командующий Северным фронтом генерал Рузский). Вполне закономерный в сложившихся условиях и, во многом, ожидаемый Ставкой запрос Совета министров об объявлении в Петрограде военного положения был незамедлительно поддержан начавшейся отправкой воинских частей с фронта. Данный факт сам по себе уже способен поколебать версию о «заговоре генералов».

Может ли считаться заговорщиком генерал, который вместо того, чтобы немедленно изолировать Государя в Ставке и согласиться с доводами Родзянко о введении «ответственного министерства» начинает снимать войска с фронта для отправки на Петроград? Может быть это разыгранный генералами спектакль? Но зачем же нужен «розыгрыш» заговора, когда заговорщики вполне могли использовать печальный «опыт Павла I» (изоляция Императора с последующим принуждением к отречению, с вероятной перспективой физического устранения в случае отказа)? Да и вывод войск с фронта и их отправка несколькими эшелонами к Петрограду – операция настолько сложная, что делать это в рамках «заговора» - слишком накладно. И нужно ли ради «заговора» ждать дальнейшего развития бунта?

Самая первая просьба политического характера прозвучала во время телеграфных переговоров Алексеева отнюдь не с Родзянко, Керенским или Львовым, а с Великим Князем Михаилом Александровичем. И речь шла здесь отнюдь не об ответственном министерстве, а всего лишь о возможной смене премьера и некоторых министров (это, действительно, следовало сделать). Обычная перемена в рамках ставшей, увы, привычной с начала войны «министерской чехарды». Имя князя Львова впервые произнес Великий Князь. Обо всех своих переговорах Алексеев, как верноподданный, информирует Государя.

Таким образом, готовится сводный ударный кулак из считающихся боеспособными частей. Их авангардом должен был бы стать, казавшийся весьма надежным в боевом и политическом отношениях, Георгиевский батальон, отправленный из Ставки, а арьергардом - выведенные из боевой линии Юго-Западного фронта ЛГв Преображенский полк (доблестный офицер которого, полковник Кутепов, в это время пытался «навести порядок» в столице) и два гвардейских стрелковых полка из состава Особой армии. Факт отправки преображенцев с линии фронта достаточно показательный, свидетельствующий о готовности подавить революцию (и корректирует точку зрения, согласно которой полковник Ознобишин, стремившийся «спасти монархию», действовал по собственной инициативе). Вполне вероятно, что самым дальним арьергардом могли бы стать также подразделения 3-го конного корпуса генерала Келлера, находившиеся, в данный момент, в резерве (правда, их отправка потребовала бы самого большого времени в силу крайней удаленности от Петрограда). Генерал Эверт убеждал отправляемые с Западного фронта части в важности выполнения воинского долга и подавления внутренней «смуты».

Но тут наступил первый переломный момент Февраля 17-го. Падение Совета министров… Развал, распад того единственного стержня, на который опиралась Ставка. Сдержанный оптимизм Хабалова сменился роковой констатацией факта: «подавить не смог»… Несмотря на это, паника «выборных членов» Государственного Совета, равно как и «паникерство» Родзянко, по-прежнему игнорировались, поскольку ожидалось введение военного положения в Петрограде и передача власти Совету министров (хотя бы и нового состава).

Но от кого принять эту власть? В Петрограде фактическое безвластие (если, конечно, не считать властью Совет р. и с.д. и Временный комитет уже распущенной Государственной Думы). Нет уже Хабалова и Беляева. Нет Государственного Совета. В эти часы поезд Государя выехал в Царское Село. Это личное решение Государя, оправданное беспокойством за семью, идет, однако, вразрез и с просьбами Алексеева не покидать Могилев и с опасениями Великого Князя Михаила.

Телеграфная переписка показывает неожиданное, но вполне предсказуемое положение с литерными поездами. Связь с ними была крайне нерегулярная. Произошел второй, не менее страшный акт драмы Февраля (то, что в 1919 г. повторится с Колчаком в Сибири). Верховный Главнокомандующий Государь Император, генерал Иванов с Георгиевским батальоном и «обширными полномочиями», ударные группы Северного, Западного, Юго-Западного фронтов и Ставка – звенья одной спаянной цепи (которой только и можно было «задушить бунт»), вдруг распадаются, разваливаются. Телеграфное сообщение работает с перебоями и задержками. Растерянность, смятение…

В этой обстановке не заставил себя ждать и третий, переломный момент Февраля. Бунт в Первопрестольной. «Бескровная революция» в Москве. В одночасье, практически без сопротивления, власть сдалась бунтовщикам. Теперь помимо войск для подавления бунта в Питере нужны войска и для Москвы. И еще один, последний удар – бунт в Кронштадте. Балтийский флот выходит из повиновения. Начались убийства офицеров.

Можно ли утверждать, что «масштабы бунта были преувеличены» и «Царя обманули»? Раз так, то почему же не смогли справиться с этим незначительным «бунтом» ни Совет министров, ни оба столичных военных округа, ни командование Балтфлотом, ни, тем более, полицейские силы двух столиц?

Ведь шли уже войска с фронтов…

Что делать дальше? Единственной хотя бы видимой властью стал Временный Комитет Государственной Думы. Он «фактически» существовал с ним можно вести переговоры (не с Советом же рабочих и солдатских депутатов). Началась переписка с Родзянко. В телеграмме генералу Иванову Алексеев предупреждал его о возможности переговоров с Комитетом и о введении ответственного министерства. Отправка войск приостановлена, а затем отменена. В последние часы 1-го марта Алексеев считал возможным пойти на новую уступку – Государь должен объявить о введении ответственного министерства взамен «смены министров». Возможно, этого будет достаточно в условиях очевидного распада властной вертикали.

Обратим теперь внимание на переписку Родзянко с Рузским. На обнадеживающие сообщение Главкосева об ответственном министерстве последовала очередная паническая отповедь Председателя Госдумы, о том, что уступка запоздала. И впервые, именно устами Родзянко, высказана мысль об отречении Государя, которого требует «туманная обстановка».

Итак, единственный выход – спасение монархии, пожертвовав Монархом. Это предел того, на что можно было пойти в тогдашних условиях войны и бунта в столицах. Но вот в Ставку пришли сообщения о непринятии Престола Великим Князем Михаилом Александровичем. Теперь, после этого акта, Алексееву стала очевидной бессмысленность того положения, в котором оказалась страна и армия. По его мнению, «хотя бы непродолжительное вступление на Престол Великого князя сразу внесло бы уважение к воле бывшего Государя и готовность Великого Князя послужить своему Отечеству в тяжелые, переживаемые им дни… на армию это произвело бы наилучшее, бодрящее впечатление…».

Решение Михаила Романова, с точки зрения генерала, было роковой ошибкой, гибельные последствия которой для фронта сказались в первые же недели марта 17-го. Никаких перспектив в созыве Учредительного Собрания генерал не видел.

Отметим и еще одно пророческое заявление Алексеева. Говоря о Петроградском гарнизоне, он назвал его совершенно небоеспособным. Единыжды изменив присяге, гарнизон не замедлит сделать это еще раз (что и произошло в октябре 17-го.). Алексеев не называл Николая II «бывшим», подчеркивая его прежний статус. Показательны также телеграммы о снятии аксельбантов (по Высочайшему разрешению), о назначении генерала Корнилова на должность командующего Петроградским округом (о чем генерала поставили в известность уже после актов отречения Государя, вопреки расхожей версии о его участии в «военном заговоре»), о попытках вице-адмирала Колчака получить какую-либо достоверную информацию о том, что произошло 27 февраля – 2 марта в Петрограде, в Ставке и в Москве (еще одно подтверждение того, что Колчака просто «поставили перед фактом» совершившихся событий, отнюдь не запрашивая его мнения об отношении к «ответственному министерству» или к отречению Государя).

Много интересных фактов содержит в себе публикуемая переписка…

Очевидный вывод таков. Инициатива «заговора» (если таковой вообще можно увидеть в событиях Февраля 17-го) исходила только от политиков. Считать генерала Алексеева «руководителем заговора», а Ставку – его «центром» - неправомерно. Военные готовились, ради победы на фронте, к введению чрезвычайного положения в тылу. Но, поскольку, в Петрограде, Москве и Кронштадте властные, административные структуры распались, не на кого было опереться, а бунт разрастался, то политические расчеты взяли верх над государственными интересами.

Явная слабость и непригодность тылового административного аппарата и несомненная, несмотря на аресты и переход в подполье, непримиримая решимость левых партий (это уже тема отдельного исследования) – решающие субъективные факторы Февраля 1917-го…

Могло ли быть иначе?

В одной из следующих подборок документов, читатели смогут ознакомиться с хорошо известными в СССР, но, увы, забытыми теперь, воспоминаниями революционеров – большевиков и эсеров, непосредственных организаторов и участников событий Февраля 1917 г.

 

По просьбам читателей выложил материалы в «сжатом» варианте – там каждая страница весит 200-270 килобайт. Пройти на сжатый вариант можно по этой ссылке.

 

1.     Лист 1.

2.     Лист 2. 25-26 февраля

3.     Лист 3. 27 февраля

4.     Лист 4.

5.     Лист 5

6.     Лист 6.

7.     Лист 7.

8.     Лист 8. 28 февраля

9.     Лист 9.

10. Лист 10.

11. Лист 11.

12. Лист 12.

13. Лист 13.

14. Лист 14.

15. Лист 15.

16. Лист 16. 1 марта.

17. Лист 17.

18. Лист 18.

19. Лист 19.

20. Лист 20.

21. Лист 21.

22. Лист 22.

23. Лист 23.

24. Лист 24.

25. Лист 25.

26. Лист 26.

27. Лист 27.

28. Лист 28.

29. Лист 29.

30. Лист 30. 2 марта.

31. Лист 31.

32. Лист 32.

33. Лист 33.

34. Лист 34.

35. Лист 35.

36. Лист 36.

37. Лист 37.

38. Лист 38.

39. Лист 39.

40. Лист 40.

41. Лист 41.

42. Лист 42.

43. Лист 43.

44. Лист 44.

45. Лист 45.

46. Лист 46. 3 марта.

47. Лист 47.

48. Лист 48.

49. Лист 49.

50. Лист 50.

51. Лист 51.

52. Лист 52.

53. Лист 53.

54. Лист 54.

55. Лист 55.

56. Лист 56.

57. Лист 57.

58. Лист 58.

59. Лист 59.

60. Лист 60.

61. Лист 61. 4 марта.

62. Лист 62.

63. Лист 63.

64. Лист 64. 5 марта.

65. Лист 65.

66. Лист 66. 6 марта.

67. Лист 67.

68. Лист 68.

69. Лист 69.

70. Лист 70.

71. Лист 71. 7 марта.

72. Лист 72. 9 марта.

73. Лист 73. 11 марта.

74. Лист 74.